Дом Гуччи. Сенсационная история убийства, безумия, гламура и жадности

Сердце у Маурицио работало быстрее мотора «Кавасаки». До швейцарской границы в Лугано он доехал быстрее чем за час. Там он сбавил мощность ревущего двигателя, проезжая таможенную станцию, но шлем, по совету Луиджи, не снял. Когда таможенники пропустили его, едва глянув на паспорт, он снова разогнал мотоцикл и развернул его в сторону шоссе, которое вело в Санкт-Мориц, – это была дорога подлиннее, но кратчайший путь требовал снова пересекать границу страны и въезжать в Италию, а он не мог рисковать и останавливаться еще раз. Через два с небольшим часа Маурицио остановил мотоцикл на подъезде к своему дому в Санкт-Морице. Его трясло.

Когда Маурицио сбежал из Милана на красном мотоцикле, Луиджи отправился обратно в офис на Виа Монте Наполеоне, где должностные лица finanza все еще впустую дожидались председателя компании «Гуччи». Луиджи притворился, будто тоже ищет Маурицио, и спросил, что этим людям нужно.

Он оказался прав. Полиция пришла в офис Маурицио с ордером суда Миланского магистрата на арест, выданным Убальдо Наннуччи. Маурицио обвиняли в нелегальном выводе капитала за покупку «Креола». Ограничения, которые тогда еще действовали на итальянском финансовом рынке, не позволяли выводить крупные суммы денег за рубеж. Несмотря на то что Маурицио был гражданином Швейцарии, а «Креол» ходил под британским флагом, Паоло добился своей цели. Маурицио был далеко от Италии – и, следовательно, от повседневных дел компании – и ничего не мог поделать.

На следующий день, в среду, 24 июня 1987 года, газеты заговорили о шокирующих новостях: «Скандал в «Гуччи» из-за яхты мечты: выдан ордер на арест», восклицал итальянский ежедневник «Ла Республика». «Маурицио Гуччи сбегает от ареста».

В том же тоне изумлялась римская «Иль Мессаджеро»: «Клан Гуччи – в наручниках!». Миланская «Коррьере делла сера» трубила: «Креол» подвел Маурицио Гуччи».

По этому делу обвинили также Жана Витторио Пилоне и его зятя, но Пилоне повезло меньше всех: он был арестован полицией и оказался в тюрьме Соличчиано во Флоренции, недалеко от головного офиса «Гуччи» в Скандиччи, где его допрашивали три дня. Как и Маурицио, зять Пилоне сбежал, скрывшись от ареста. В своем швейцарском изгнании Маурицио мог лишь беспомощно наблюдать, как два месяца спустя суд Милана забрал его 50 процентов акций в компании «Гуччи» и назначил вместо него председателем компании университетского профессора Марию Мартеллини.

Следующие двенадцать месяцев Маурицио провел изгнанником в Швейцарии, перемещаясь между Санкт-Морицем и лучшим отелем Лугано – «Сплендид Рояль», расположенным на берегу озера. Последний он сделал своей новой штаб-квартирой, куда заезжал, когда не путешествовал. Лугано, приятный швейцарский городок на озере Лугано, находится в уголке Швейцарии, вклинившемся глубоко в итальянскую территорию, между озерами Лаго-Маджоре и Комо. Расположенный недалеко от Милана, этот город привлекал приезжих низкими ценами на бензин, выгодными покупками, хорошо работающей почтой и конфиденциальной банковской системой. Для Маурицио этот город добавлял изгнанию удобства и комфорта: он мог пригласить своих управляющих из Италии, чтобы те отчитались о правлении Мартеллини, и быстро добраться в Санкт-Мориц на выходных. Маурицио уговаривал Патрицию привезти дочерей в Лугано, чтобы повидаться с ними, но она каждый раз находила причину отменить приезд в последний момент. В первое Рождество, которое Маурицио провел в изгнании, Патриция пообещала привезти девочек в гости, так что он провел все утро 24 декабря в набегах на магазины игрушек, выбирая подарки для Алессандры и Аллегры: Патриция сказала, что отправит их с Луиджи к обеду. Но когда Луиджи позвонил в дверь на Галлериа Пассарелла несколько часов спустя, ему ответила горничная, которая сказала, что девочек с ним не отпустят.

– Что мне было делать? – вспоминая, говорил Луиджи. – Я не мог вернуться к Маурицио с пустыми руками, но девочкам нельзя было со мной ехать.

На обратном пути в Лугано Луиджи позвонил Маурицио, чтобы сообщить ему новости.

– Когда я вернулся к нему вечером, он плакал, – с грустью рассказывал Луиджи. Так в жизни Маурицио начался период, который Луиджи называл periodo sbagliato – время, когда все идет не так.