Дом Гуччи. Сенсационная история убийства, безумия, гламура и жадности

С тринадцати лет и позже личная униформа Форда состояла из мокасин от Гуччи, синих блейзеров и оксфордских рубашек на пуговицах. Он посещал эксклюзивную подготовительную школу Санта-Фе и встречался с девушками, в некоторых из которых влюблялся. Но он положил глаз на Нью-Йорк, куда отправился после школы, и поступил в Нью-Йоркский университет. Однажды вечером одноклассник пригласил его на вечеринку; Форду не потребовалось много времени, чтобы понять, что это была вечеринка только для парней. В разгар всего этого появился Энди Уорхол, и в мгновение ока группа отправилась в «Студию 54». Компания тепло приняла Форда – милого, юного мальчика с Запада с улыбкой кинозвезды и видом сноба. Еще до того как ночь закончилась, Уорхол плотно взялся за Форда, и наркотики появились неизвестно откуда. Форд, чей образ жизни до тех пор напоминал образ аккуратного мальчика из рекламы зубной пасты, был слегка потрясен, глядя на быструю, модную жизнь, стремительно разворачивающуюся вокруг него.

– Это слегка шокировало, – позже признался Форд.

– Он был не слишком-то шокирован, – возразил его одноклассник, иллюстратор Ян Фальконер, – потому что к концу ночи мы обнимались в такси!

Вскоре Форд стал завсегдатаем «Студии 54». Он ночи напролет веселился, спал весь день и перестал ходить на занятия, гораздо больше интересуясь тем, что ему давала его новая клубная жизнь.

– У меня были друзья в Санта-Фе, которыми я был одержим, но я не осознавал, пока не приехал в Нью-Йорк, что был влюблен в них, – сказал Форд. – Я как будто знал это где-то внутри себя, но все это было запрятано куда-то вглубь.

К 1980 году, в конце первого курса, он вообще бросил Нью-Йоркский университет и начал сниматься в телевизионных рекламных роликах. Его приятная внешность, умение говорить и непринужденность перед камерой сделали его успешным. Он переехал в Лос-Анджелес. В какой-то момент у него было двенадцать рекламных роликов в эфире одновременно. И вот однажды случилось немыслимое. Парикмахер, делавший ему прическу для рекламы шампуня «Прелл», дважды осмотрел кожу головы Форда, где линия волос слегка отступала.

– О, милый! – сказал парикмахер высоким гнусавым голосом. – Ты теряешь волосы.

Самообладание Форда пошатнулось.

– Он был стервозной королевой, а мне было всего девятнадцать или двадцать, и я просто стал параноиком, – вспоминает Форд.

До конца съемок он держал подбородок опущенным и одержимо зачесывал челку пальцами все ниже на лоб.

– Режиссер то и дело останавливал камеру и кричал: «Не могли бы вы, пожалуйста, поправить ему волосы!» – вспоминал он.

Этот случай запал ему в душу. Неуверенный в том, что его волосы растут нормально, Форд также ловил себя на мыслях: «Я могу написать рекламу лучше», или «Я бы направил камеру таким образом», или «Там это выглядит лучше…» Он понял, что хочет быть по другую сторону объектива.

Форд поступил в Школу дизайна Парсонса в Нью-Йорке, где изучал архитектуру – область, которой он интересовался с первых дней перестановок в своей семейной гостиной. В середине программы он переехал в Париж, где у школы был филиал. Но когда он почти закончил учебу, то понял, что архитектура слишком серьезна для него. Стажировка во французском доме моды Chloé подтвердила его ощущение: мир моды был намного веселее. Ближе к концу первого курса он отправился в Россию в двухнедельный отпуск; однажды ночью у него начался сильный приступ пищевого отравления, он потащился обратно в свой продуваемый сквозняками гостиничный номер.

– Я был несчастен и остался в своей комнате один в ту ночь, и я просто начал думать, – сказал Форд. – Я знал, что не хочу делать то, что делаю, и вдруг мне в голову пришла идея – МОДЕЛЬЕР! Она вылезла, как распечатка из принтера.

Он думал, что знает, что нужно, чтобы быть успешным модельером, – смекалка, членораздельная речь, умение стоять перед камерой, хорошие идеи о том, что люди должны носить.

Примером для Форда был Кельвин Кляйн. Форд вспомнил, как еще до того, как Армани стал громким именем в Соединенных Штатах, он покупал простыни «Кельвин Кляйн» для своей кровати, когда учился в средней школе в середине-конце семидесятых.

– Кельвин Кляйн был молодым, стильным, богатым и привлекательным, – сказал Форд, вспоминая себя подростком, корпящим над журналом, в котором были представлены глянцевые черно-белые снимки Кляйна в его нью-йоркском пентхаусе. – Он зарабатывал на своем имени, продавал джинсы, продавал готовую одежду – он был первым модельером-суперзвездой.

Форд мечтал стать похожим на Кельвина Кляйна, с которым он действительно познакомился в «Студии 54» и ходил за ним повсюду, как преданный щенок.

Когда Форд вернулся в Париж, администрация Парсонса сказала, что ему придется начинать учебу с нуля, если он хочет специализироваться в области дизайна одежды, и это его совершенно не устраивало. Он окончил архитектурный факультет в 1986 году, вернулся в Нью-Йорк, составил модное портфолио и начал искать работу; он просто не упомянул, какой факультет окончил, и не позволял себе разочаровываться из-за отказов.