Дом мертвых бабочек (СИ)

Лин взлетел по лестнице, оставляя мокрые следы, дернул дверь и уставился на Тейлор. Брата в комнате не было, так что боевой настрой Лина мигом сдуло. Всё-таки Тейлор была чужим человеком, Лин вообще не представлял, как себя с ней вести.

Но сразу понял, что она чем-то обеспокоена.

— Нейт был с тобой?

— Нет, — осторожно ответил Лин. — А должен был?

— Его давно нет. Я увидела, что и машины нет, подумала, вы куда-то уехали вдвоем.

— Нет!

— Куда он мог уйти, Лин?

— Не знаю. Он говорил, мы уедем, как только я вернусь.

— Я собрала вещи…

— Я найду Нейта.

Не мог же он пойти в лес! Лин устремился вниз, он мельком видел отца в гостиной, может, тот знает? Тревога обвивала сердце, ощущалась почти физически в плотном воздухе вокруг, и Лин бы не удивился, если она скрутилась очередными призрачными образами. Но ничего такого.

Лин мало рассказывал об этом и Нейтану, и тем более Брендону. Он часто видел что-то — ему казалось, что видел. Может, стоило этим делиться, и они бы втроем искали призраков — может, даже нашли, и это сплотило бы их.

Брендон уж точно пришел бы в восторг. Нейтану наверняка стало бы любопытно. Только Лин предпочитал делать вид, что ничего особенного не видит. Что он уж точно не безумен, как тётя Элис.

Тогда мать будет довольна. Тогда Лин наконец-то начнет соответствовать ее высоким ожиданиям.

Он понимал, что этого не будет. Для матери всегда будет недостаточно. Но ничего не мог с собой поделать, даже вчерашние заявления родителей больно задели — настолько, что захотелось доказать хотя бы самом себе, что он не трус и нормальный.

Жаль, у него так никогда и не выходило.

Отец сидел рядом с камином, перед ним на маленьком столике устроился пузатый чайник, расписанный причудливыми птицами, и две чашки.

— Линдон! Тейлор сказала, вы хотите уехать. Не откажешь же посидеть перед дорогой?

— Не могу. Надо найти Нейта.

— О! Он просил подождать его здесь. Сказал, был в лесу, и ему еще надо что-то уладить у ручья. Не представляю, о чем он! Подождешь со мной?

Лин почувствовал облегчение. Тут же подумал, как глупо было испугаться. Хотя он не представлял, что за дела улаживал Нейтан, но лучше и правда подождать, а не бросаться, очертя голову. Выудив телефон, Лин написал быстрое сообщение Тейлор, что всё в порядке, надо подождать: она дала ему свой номер перед похоронами, просто на всякий случай.

Лин ловко подвинул столик и уселся на диван. В гостиной вовсю работало отопление, так что было непривычно жарко. Засучив рукава свитера, Лин сделал несколько жадных глотков, которые наверняка бы не одобрила мать. Чай был прохладным, как будто стоял давно. Лин такой и любил.

Взгляд упал на каминную полку, где рядом с подсохшим букетом цветов скалился череп.

— Почему мать любит рассказывать, будто это дедушка?

— А почему ты думаешь, это не так?

Лин фыркнул:

— Потому что дедушка похоронен на кладбище, я знаю, где его могила, пусть ни разу не видел его самого. И в курсе, что череп пластиковый.

— А, так вот кто-то когда-то его уронил!

Лин смутился. Когда он был маленьким, его так заинтересовал череп, что он подставил стул и попытался достать. Ничего не вышло, череп упал, от него откололся приличный кусок. Лин перепугался, убрал стул и решил сделать вид, что это не он, а череп упал сам. Мать потом ужасно злилась, но он так не признался.

Зато успел поколупать отколовшийся кусок: обычный пластик, у него была пара таких игрушек.

Отец негромко рассмеялся:

— Кто бы стал хранить в доме настоящий череп?

— Ну, мертвыми бабочками утыкана вся стена.

— Это другое. Бабочки красивы, а череп просто предмет интерьера.

Мать всегда была такой. Вычурный фасад, который призван скрывать, что под ним пустота и фальшивка. Эстер Эшмор никогда бы не смогла быть настоящей, потому что это слишком больно и… требовало бы наполнять форму.

— Да уж, — фыркнул Лин. — Мать всегда интересует, как смотрится внешне. Ей плевать, что внутри. Она никогда не осмелится на что-то настоящее.

Родерик вздохнул, почти грустно. Он аккуратно держал блюдце одной рукой и чашку другой, но не сделал ни глотка. Как будто задумчиво посмотрел в сторону, на стену, увешанную бабочками.

— Ты знаешь, я всегда боготворил твою мать.

Лин хотел бы увидеть родителей в молодости. Отец наверняка был энергичным, уверенным в себе бизнесменом, который управлял делами стальной хваткой. Может быть, мать была мягче и умела улыбаться. А может, отец не столько любил ее, сколько восхищался, что она такая же крепкая, как он сам. Что женщина в принципе может такой быть.

Болезнь сильно его изменила — так рассказывала тётя Элис в моменты просветления. Она не очень ориентировалась в настоящем, зато превосходно вспоминала.

Когда Родерик оказался прикован к инвалидному креслу после приступа, именно это стало для него самым тяжелым ударом. Элис рассказывала, как его пришлось посадить на сильные успокоительные, чтобы усмирить буйный нрав.

Когда тётя подкрадывалась ближе к очередному приступу безумия, она рассказывала шепотом, будто бы эти сильные штуки вызывали привыкание — и вот так Эстер обрела власть над мужем.