Дом моей судьбы

«Задание было спланировано точно, а я нарушил приказ. И был виноват», — признался замполит. Потом он стал беседовать с нами.

«Ваше поведение необъяснимо».

«Замуж хотим!» — выкрикнула Аня Царьградская.

«Что? Кто это сказал?» — Замполит обвел всех глазами, но никто ему не ответил. Он засмеялся. И мы тоже прыснули.

«Милые девчонки, вы очень молоды. Каждую неделю у нас какое-нибудь происшествие. То выпивки, то драки, то воровство… И нет такого события, которое бы случалось без свидетелей и даже подстрекателей. Вам не хватает принципиальности, дисциплины». Он напустился на Аню Царьградскую, она где-то выругалась матом.

«Ну что, Комиссарова? — улыбнулся мне. — Следствие по делу дуэли между нашим Кириллом и этим самым… как его… Подкидышевым закончилось. Скоро будет суд. Наверное, его проведут в нашем училище. Ты на меня не гляди невинными глазами».

Я вся сжалась.

«Надо уметь рубить концы, — вдруг резко заключил Иван Александрович. — Выбирать из парней себе друга, не вилять юбкой из стороны в сторону. Парни соперничают из-за вас».

6 мая. Половников встретил меня возле общежития, заговорил о том, что в нашем клубе намечается суд над Балдиным и Подкидышевым. Мы отошли и сели на скамейку. Он жалел Балдина, считает, что Мишка смешон и ведет себя иногда угодливо, несамостоятельно, поэтому с ним и случилось два несчастья.

«Он пырнул ножом Пахотина!» — сказала я.

«Не пырнул бы, если бы его не настроили ребята. Они над ним потешались».

Половникову интересно со мной беседовать. Он спросил: «Может, мы будем друзьями?»

«У меня есть Кирилл, ты знаешь. Зачем подкатываешься?»

Половников обиделся и сразу ушел.

Вечером мне принесли записку от Царьградской, она обижается, что я с нею не дружу, не даю согласия на поездку в Ялуторовск. Упреки Ани напрасны. Уважаю ее, хотя и меньше, чем Гулю Булатову.

7 мая. На уроке физики Аня передала мне письмо от Кирилла. Я сперва обрадовалась, а потом удивилась: письмо — Ане!

«Здравствуй, Аня!.. Я сам нанес себе еще одну рану — выжег кислотой с кожи татуированный якорь. Когда-то был молодой и глупый, выколол морской якорь. Любе Найденовой я писем больше писать не буду. А Ксене ты скажи, чтобы она опять подружилась со своим Валериком. Не хочу, чтобы его судили из-за меня. Но меня не послушают. Я не виноват, что его будут судить».

Я сидела от письма очумелая. Не понимаю Кирилла!

Того, что говорит учитель, не слушала. Стала писать письмо Филину. Написала, что Аня взяла у меня фотку Пахотина, где он вместе с Филиным. На перемене показала свое сочинение Ане, она обрадовалась. «Спасибо, Ксюша!»

Во мне полный хаос, будто нитки перепутал котенок, я не могу в себе разобраться. Мне скучно. Нет сил повернуть жизнь вспять и снова дружить с Подкидышевым. Что мне делать? А может быть, ты, Кирилл, со мной играешь? Придумываешь подлости? Зачем тебе меня мирить перед судом с Валериком?

Ах, Киря, Киря! Пишешь Ане, я плохая, хочешь дружить с ней. Она не будет с тобой дружить, после выпуска мы разъедемся, забудем друг друга.

Вечером я добавила в письмо злости, гнева, крика, страсти. Я не дурочка! С собой шутить долго не позволю!

Читала М. Ю. Лермонтова: «Словам моим верить не станут, Но клянуся в нелживости их: Кто сам был так часто обманут, Обмануть не захочет других».

9 мая. Гуля Булатова пригласила меня съездить к ней домой. Мы побывали в родном поселке. Зашли в детдом. Нас хорошо накормила Гулина мама. И мы, переночевав одну ночь, вернулись в училище. Тут меня ждал сюрприз. Письмо от Подкидышева. Пишет, что любит меня… Ждет суда…

После обеда ко мне подошла воспитательница Раиса Петровна.

«Староста хочет, чтобы ты помогла ему делом и советом».

«Когда мне, Раиса Петровна? — отнекиваюсь я. — Я занимаюсь в кружке художественной самодеятельности и пишу заметки в стенгазету».

«Какое у тебя настроение? На все сто?»

Мы шли с Раисой Петровной рядом, как бы гуляли по коридору. Девочки наблюдали за нами. Я ответила на ее вопрос: «На все двести».

В голосе у меня была печаль. «Пойдем-ка, девочка, ко мне в гости». Она взяла меня под локоток, и мы вышли во двор, разговаривая о солнечной погоде, о глянцевых листочках травы, о скворцах и ласточках. Квартира Раисы Петровны на третьем этаже четырехэтажного дома, однокомнатная: с кроватью, со столом, пианино, с книжным шкафом. Раиса Петровна беременна, но живет без мужа. Он в длительной командировке. Когда угощала меня солеными помидорами, то какая-то бабушка привела ее сынишку Игорька. У нее, оказывается, есть сын! Я держала его на руках, ворковала с ним и думала, зачем Раисе Петровне столько книг! Их, наверное, тысяча! Она расспросила меня о Подкидышеве и Филине, предупредила, что скоро будет суд на Подкидышевым и Балдиным. Я гладила кошку и сочиняла стихи:

Кошка прыгает по клавишам,
Брызжут звуки из-под лап,
Ухожу, шалунье кланяюсь:
«Ты, артисточка, мила!»