Дом моей судьбы

Возвратилась в общежитие уже затемно. Аня играла с ребятами в волейбол, увидела меня, подбежала. «Мне прислал письмо Лешка!» — объявила она. Мы поднялись в комнату. «Лешка просит продолжать дружбу, не обижаться». Аня заплакала от радости. Я взяла у нее из рук письмо и показала на почерк: «Этот конверт надписан Кириллом!» Она округлила глаза, не поверила. Я достала другой конверт, который был от Филина, мы сравнили почерки. «Почему конверт подписал Кирилл, а не Лешка Пахотин?»

Разочарование наше было беспредельно. Я раньше переживала, что отправила Кириллу грубое письмо, а он, оказывается, обманщик.

10 мая. Думала о Кирилле, о его подлостях. После письма, которое он подписал за Лешку Пахотина, меня охватило чувство обреченности. Сперва было на улице солнечно, а как узнала об обмане, за окном стало пасмурно. Солнышко мое, Кирилл, ты гаснешь! Нежность к тебе мне ненавистна, любовь — враг, я должна убить этого врага. К черту любовь! Пусть любят нас.

Днем мы работали в цехе. Люба Найденова пришла из общежития и принесла письмо от Кирилла.

«Пляши, Ксеня!»

Я взяла конверт, распечатала и стала читать. Письмо простое и ясное:

«Ты уж не обижайся на меня, Ксюша, я тебя обманывал, я три года дружу с одной девочкой с улицы, на которой стоит наш дом. Она другая, не такая, как ты. Очень жалею, что будет суд и Валерию вынесут какое-то наказание. Я этого не хочу. Было бы хорошо, если бы ты с ним дружила. Точнее, мне дела нет, с кем будешь ты дружить. Мою девочку зовут Ларисой. Она каждый вечер встречается со мной. Мы бываем на танцах в клубе. Кирилл».

Спокойно дочитала эти строчки, но девочки, которые стояли близко или работали — штукатурили стены, испуганно стали спрашивать:

«Что с тобой, Ксеня? Ты бледна как снег».

Они тенями двигались возле меня, я их не видела. В мозгу была только фраза: «Я тебя обманывал».

«Девочки, я пойду в спальню», — произнесла я и побрела на улицу. Шла в сторону общежития, шла, будто несла на плечах все дома, так было тяжело. Киря, Киря, подумал ли ты хоть о моих экзаменах? Свалилась в кровать, лежала, голова была пудовая, ничего не соображала. Чувствовала лишь одиночество. Боялась выйти в коридор, на улицу, увидят девочки мое смятение, засмеют. Я стала обузой для Кирилла. Зачем я доверилась Кириллу? Догадывалась ведь: любовь не сбережет, разобьет…

Вошла в комнату Аня. Присела на мою кровать, стала утешать.

«А каково было мне, когда моя мама отравилась?»

Ее фраза меня удивила.

«А что, если я напишу Кириллу одно слово: «подлец»?» — сказала я.

«Правильно. — Царьградская достала ручку и бумагу. — Ты и на суде можешь сказать: Филин — подлец…»

«Нет, только не на суде. Этого я не хочу». Аня сочинила письмо Филину от моего имени: «Ты, Кирюшенька, подлец, и больше ничего. Меня никто не обманывал, как и я никого не обманываю. Ты это знаешь. Занимаюсь общественными делами. Дружи, с кем знаешь, женись, на ком хочешь. Больше тебе не верю ни в чем. Ты сам уверял меня, что не дружишь ни с кем. Обманывал. Понимаю. Но зачем — не догадываюсь. Остаюсь честной перед тобой, перед собой, перед всеми. Прощай. Больше не пиши. Дел много. Ксеня».

Поставила подпись, запечатала письмо в конверт и попросила Царьградскую унести на почту.

«А может, он чем-то задумал досадить тебе? — засомневалась Аня. — Однажды мне говорил: «Ксеня очень доверчива, ей скажи правду, полуправду или совсем неправду, она верит». Может, он пошутил?»

«Неси письмо на почту немедленно!» — закричала я на нее.

Она ушла, я стала думать, что Кирилл мне еще ответит. Хотелось верить, что Аня права: он пошутил. Я рада буду, если он пошутил. Я люблю его, с ним я узнала, что такое настоящая любовь. Неужели он вызывает во мне чувство ревности? Это жестоко. У меня нет сил встать с кровати, гляжу в потолок. Записываю все в дневник, чтобы снять с души груз. Неужели Кирилл радуется, что освободился от меня?

Ты победил меня? Пожалуй…
Не забывай: на первый раз!
Охвачена болезни жаром,
Окончила седьмой лишь класс.
Ученье свет, а неученье —
Непробиваемая тьма.
Дикарка я со дня рожденья,
Мечтаю накопить ума.
Я позову тебя в сторонку,
Сама ребят повеселю…

12 мая. Ездила в школу-интернат. Меня встречали восторженно, «Ох, ох, из-за тебя мальчишки стрелялись на дуэли!» Знают Валерика и ему сочувствуют.

ТЕТРАДЬ № 12. ПТУ

13 мая 1964 г. Из Ялуторовска вернулся мастер Григорий Васильевич. Мы с Аней расспрашивали его о группе ребят. Кирилл и Леша работают отлично. Меня его рассказ успокоил. Опять на что-то надеюсь и жду письма от Кирилла. Нет, ты, Кирюшенька, не подлец. Если бы я тебе писала честные, искренние письма, то ты бы не бросил меня. Ох, подлая я.

Раиса Петровна упрекнула меня, что я не пишу заметку для стенгазеты, забросила комсомольские дела. У меня нет сил.