Читаем Дом на мысе Полумесяц. Книга первая. Братья и сестры (ЛП) полностью

Ближайшим родственникам похороны и последовавший за ними прием казались чем-то нереальным. Ханна, глубоко потрясенная смертью отца, сидела в одном углу гостиной дома в Уэпоннесс-Парк с Альбертом; Майкл и Конни заняли противоположный угол. Они обменялись парой слов, но тон разговора был неестественным и формальным. Эллен и остальные члены семьи неловко перемещались между двумя углами комнаты.

Через два дня после похорон Филипа Эллен с дочерьми собрались для оглашения завещания. Оказалось, даже после смерти Филип не утратил своей способности изумлять окружающих: завещание, которое сухим официальным тоном зачитал адвокат, спровоцировало настоящую бурю.

Адвокат приступил.

— «Моей любимой супруге Эллен Акройд настоящим завещаю дом в Уэпоннесс-Парк и ежегодное содержание в размере двадцати пяти тысяч фунтов до скончания дней, а также все, что останется от моего состояния после исполнения других пунктов завещания. Каждой из дочерей — Ханне, Сюзанне и Флоренс — завещаю единовременную выплату в размере двухсот тысяч фунтов. Каждому из внуков — сто тысяч фунтов, которые следует внести в трастовый фонд… — Тут адвокат оглядел присутствующих, сделал паузу и продолжил читать, акцентируя следующие слова: — …за исключением Джеймса Филипа и Марка Альберта Каугиллов».

Далее последовали упоминания домашних слуг, которым Филип завещал небольшие суммы. Прежде чем продолжить, адвокат поправил на носу очки, в которых оправа удерживала лишь половину линз.

— «Наконец, моим внукам Джеймсу Филипу Каугиллу и Марку Альберту Каугиллу завещаю по пятьсот тысяч фунтов каждому и свою долю акций в группе предприятий „Хэйг, Акройд и Каугилл“, которую следует поделить поровну. До достижения Марком Альбертом совершеннолетия его активы будут храниться в трастовом фонде. Попечителем фонда назначается Джеймс Филип Каугилл».

Эти новости настигли Альберта в момент наибольшей уязвимости. Лишившись обоих деловых партнеров за одну неделю, он оказался в положении, когда двое его сыновей при любом голосовании совета директоров, сложив свои голоса, могли большинством одержать верх в принятии любого решения. Но сильнее всего пугало Альберта то, что, пока доля Сонни находилась в трастовом фонде, вся политика фирмы и даже его собственное членство в совете директоров целиком зависели от диктата его сына Джеймса. После того как поиски Джеймса не увенчались успехом, гнев, заставивший Альберта отвергнуть старшего сына, пробудился снова и тихо зрел в его сердце. С того судьбоносного дня они с Джеймсом не разговаривали; Альберт не имел понятия, где сейчас его сын, и даже если и сожалел о своих действиях, то сомневался, что Джеймс его простит.

Вдобавок Конни теперь с ним не разговаривала, как и ее муж Майкл, и Альберт не сомневался, что во всех письмах Джеймсу дочь выставляет отца в самом худшем свете.


* * *

Для Конни тысяча девятьсот девятый год начался во мраке горя и неопределенности, а закончился светлой радостью и новообретенным счастьем. К горю от утраты дочери и деда добавился страх неопределенности после того, как Майкл покинул пост директора «Хэйг, Акройд и Каугилл». Печали добавляла и растущая пропасть в отношениях с отцом.

Но тревоги о будущем Майкла вскоре улеглись. Прошло две недели со дня похорон Филипа Акройда, и Майкл получил заказное письмо из лондонской адвокатской конторы. Впрочем, письмо было написано простым языком без стандартных юридических формулировок. Майкла приглашали на собеседование, по результатам которого, случись сторонам обговорить взаимовыгодные условия, Майклу предлагали пост управляющего директора «Уокер, Пирсон, Фостер и Добсон».

В итоге Майкла на пост назначили, он приступил к своим обязанностям, а сумрак в жизни Конни окончательно развеялся с рождением сына. Эдвард Майкл Хэйг весил внушительных семь фунтов шесть унций и отличался отменным здоровьем. Так много случилось за этот год, что Конни едва поспевала передавать все новости из Англии Джеймсу за границу. Когда наконец она сообщила ему о рождении Эдварда, почти сразу следом от него пришло письмо. Джеймс писал, что Элис благополучно произвела на свет их второго сына, названного Филипом Марком.


* * *

За несколько лет до этих событий дед Джеймса через Конни обратился к внуку и попросил разрешения писать ему напрямую. Джеймс согласился, и между дедом и внуком завязалась переписка через посредника — Ральфа Френча. Филип Акройд хорошо разбирался в людях и, за исключением, пожалуй, Конни, знал старшего внука лучше остальных членов семьи.

Перейти на страницу:

Похожие книги

12 великих трагедий
12 великих трагедий

Книга «12 великих трагедий» – уникальное издание, позволяющее ознакомиться с самыми знаковыми произведениями в истории мировой драматургии, вышедшими из-под пера выдающихся мастеров жанра.Многие пьесы, включенные в книгу, посвящены реальным историческим персонажам и событиям, однако они творчески переосмыслены и обогащены благодаря оригинальным авторским интерпретациям.Книга включает произведения, созданные со времен греческой античности до начала прошлого века, поэтому внимательные читатели не только насладятся сюжетом пьес, но и увидят основные этапы эволюции драматического и сценаристского искусства.

Александр Николаевич Островский , Иоганн Вольфганг фон Гёте , Оскар Уайльд , Педро Кальдерон , Фридрих Иоганн Кристоф Шиллер

Драматургия / Проза / Зарубежная классическая проза / Европейская старинная литература / Прочая старинная литература / Древние книги
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

Кто такие «афганцы»? Пушечное мясо, офицеры и солдаты, брошенные из застоявшегося полусонного мира в мясорубку войны. Они выполняют некий загадочный «интернациональный долг», они идут под пули, пытаются выжить, проклинают свою работу, но снова и снова неудержимо рвутся в бой. Они безоглядно идут туда, где рыжими волнами застыла раскаленная пыль, где змеиным клубком сплетаются следы танковых траков, где в клочья рвется и горит металл, где окровавленными бинтами, словно цветущими маками, можно устлать поле и все человеческие достоинства и пороки разложены, как по полочкам… В этой книге нет вымысла, здесь ярко и жестоко запечатлена вся правда об Афганской войне — этой горькой странице нашей истории. Каждая строка повествования выстрадана, все действующие лица реальны. Кому-то из них суждено было погибнуть, а кому-то вернуться…

Андрей Михайлович Дышев

Детективы / Проза / Проза о войне / Боевики / Военная проза