Дом на мысе Полумесяц. Книга первая. Братья и сестры (ЛП)

Осенью шестнадцатого года Джесси перешел границу Албании с северной Грецией. Случилось это, когда погода в горах начала ухудшаться. Состояние его здоровья к тому времени было плачевным. Он был измучен голодом и дизентерией. Его ноги сильно пострадали. Ботинки давно сносились. Он украл пару сапог, но те оказались меньше на размер. Теперь все ноги у него покрылись ужасными нарывами и волдырями; неудобная обувь замедляла продвижение, каждый шаг причинял страшные муки. Одежда прохудилась и совсем не годилась для зимовки в горах. Он редко мылся, не имел возможности соблюдать гигиену, и на теле его поселились паразиты. Джесси понимал, что без помощи не доживет до весны, и решил сдаться. По правде говоря, он устал бежать и постоянно бояться, что его обнаружат; физическое и моральное истощение было столь велико, что дальнейшая его судьба уже стала ему безразлична.

* * *

В июле семнадцатого года войска Антанты запланировали крупную наступательную операцию в районе реки Ипр, прозванной английскими солдатами «рекой Вепрь». В битве за Пашендаль планировали применить масштабные артиллерийские бомбардировки и мощное наступление пехоты на германские позиции.

В последний день июля начались бомбардировки. Когда затихли тяжелые орудия, настал черед пехоты идти в наступление. Заслышав сигнал свистка, солдаты по всему участку выбегали из окопов, блиндажей, воронок и ям и бросались вперед.

Кларенс Баркер притаился в углу траншеи, где пролежал уже три дня. До сих пор ему удавалось хитростью избегать боевых действий: он крался за своим отрядом и прятался в окопах. Теперь же он понимал, что должен присоединиться к ринувшимся в наступление товарищам, но ноги не слушались и размякли, как желе. В другом конце окопа появился офицер. Хотя он был не из их полка, Кларенс его узнал. Офицер нахмурился.

— В бой, рядовой, — скомандовал он отрывистым, резким и высокомерным тоном, каким отдают приказы учителя в частных школах.

Кларенс не шевельнулся, и офицер шагнул ему навстречу и наставил на него оружие.

— Струсил? — презрительно процедил он. — А ну вылезай из окопа! Если через тридцать секунд еще будешь здесь, никакой трибунал не понадобится — я пристрелю тебя на месте.

Тогда, даже не успев осознать, что произошло, Кларенс впервые за всю войну выстрелил. Он поднял винтовку и застрелил офицера. Страх вкупе с осознанием, что он только что совершил хладнокровное убийство, вызвали резкий приступ рвоты. Через секунду его вывернуло наизнанку.

Ни Кларенс, ни офицер не видели, что в траншее был еще один человек. В самом начале наступления в однополчанина Кларенса угодила шальная пуля. Она слегка царапнула ему висок чуть ниже шлема. Несколько минут он пролежал в траншее без сознания, а потом открыл глаза. И увидел, как Кларенс, пошатываясь, вышел из окопа, оставляя позади тело офицера и воспоминание о совершенном им чудовищном преступлении.

Глава двадцать четвертая

Клаус фон Бюлен был офицером прусской кавалерии. Он происходил из семьи потомственных землевладельцев и оттого был заносчив сверх всякой меры, а после посещения пивного погреба или таверны готов был лезть в любую драку. Обладание этими двумя качествами делало дополнительную военную подготовку совершенно необязательной, даже излишней. Но не только еда и выпивка служили объектом глубокой и непреходящей любви Клауса; он также обожал женщин. Особенно тех, кто позволял бравому герою делать с ними все, что ему вздумается, — по доброй ли воле или не по доброй. Жизненная философия Клауса была простой и незамысловатой; никакой нужды рационально обосновывать ее он не испытывал. Он просто брал, что хотел. Если для достижения цели необходимо было применить силу, Клаус пускал в ход свою военную подготовку.

Войне он обрадовался, так как у него появилась возможность безнаказанно дать волю своей агрессии. Когда стало ясно, что дни кавалерии сочтены, перешел в пехоту и быстро продвинулся до офицера благодаря взятке и своей любви командовать, которой был наделен от природы.