Дом на мысе Полумесяц. Книга первая. Братья и сестры

Добровольцами ушли сыновья всех соседей Каугиллов с мыса Полумесяц: двое на флот, еще один — в Королевскую морскую пехоту. Сыновей Фёртов, как и Ифрама Баркера, приняли в КОЙЛИ, а еще одного соседского юношу — в артиллерийский полк. Сын доктора Каллетона Стивен-младший страшно сокрушался, что еще слишком мал и не может пойти воевать.

Не остались в стороне и женщины. В медсестры пошли все, кто обладал малейшей квалификацией, и многие, кто ей не обладал. Им предстояло ухаживать за ранеными, то есть генералы и политические глашатаи королей, императоров и президентов все-таки негласно подразумевали, что жертвы будут. Да и как иначе, ведь на войне без жертв не обойтись.

Женщинам предстояло трудиться и на фабриках по производству вооружения, заменив ушедших на фронт мужчин. Именно женщины изготавливали смертельные орудия войны для мужчин, которым предстояло сражаться, убивать и калечить этими орудиями других мужчин в форме другого цвета. Со стороны противника велась такая же работа, то есть процесс производства был контрпродуктивным, но зато было чем заняться медсестрам.

Сестра Рэйчел Грэм, само собой, вызвалась добровольцем. Она покинула Шеффилд и прибыла в Суссекс, где ей поручили группу юных неопытных девушек, которым предстояло ухаживать за ранеными, прибывшими в Англию с фронтов на лечение и реабилитацию. Все это делалось для того, чтобы раненые поправились и по возможности вернулись на поле боя, где враг снова бы попытался их убить.

* * *

Ада Каугилл долго не могла решиться, уезжать ли из Парижа, а потом началась война и решать стало поздно. Она пошла в медсестры и отбыла в полевой госпиталь, расположенный на территории Франции в сорока милях от линии фронта. После первой битвы на Марне немецкое наступление удалось сдержать, и планы немцев взять Париж не осуществились. Вдоль Западного фронта обе стороны стали держать оборону, выкопав десятки миль окопов. Тысяча девятьсот четырнадцатый год близился к завершению, и на Рождество на ничьей земле солдаты заключили перемирие. Перемирие, но не конец войне, которая, по мнению экспертов, должна была к Рождеству закончиться.

В том году кто-то праздновал Рождество как обычно, кто-то — тихо, а кто-то и вовсе не праздновал. Для миллионов мужчин, женщин и детей Рождество четырнадцатого года стало днем, подобных которому они никогда раньше не переживали и не хотели пережить больше никогда.

* * *

Шарлотта Танниклифф провела Рождество в одиночестве. Если, конечно, не считать компанией трехмесячного младенца, а Шарлотта так не считала. Будто сама судьба решила сыграть с ней злую шутку, такой разительный контраст составляло это Рождество с прошлым. В прошлом году она предавалась страсти с любовником; в этом тщетно ждала приезда Джесси или хотя бы весточки от него. О любовнике она помнила ежеминутно, как и об их пылком романе: малышка Джессика служила наглядным напоминанием.

В трех милях от дома Шарлотты на тихой улочке, застроенной однотипными маленькими коттеджами с тонкими бумажными стенами, Наоми Флеминг тоже праздновала Рождество одна. Одна, ибо ее ребенок на свет еще не появился. Ей посчастливилось найти этот маленький домик — ее первое жилье в Англии — и устроиться на работу в местное ателье. Объявления об аренде дома и поиске работы она увидела в витрине лавки и теперь понимала, что это был счастливый случай. Как и Шарлотта, она жаждала услышать новости о своем Джесси, отце ее ребенка; но, в отличие от Шарлотты, не надеялась, что это произойдет в скором времени: Джесси не знал, что Наоми-Хильдегард в Англии и тем более в Брэдфорде. Наоми понимала, что в это Рождество он не постучится ей в дверь; мало того, больше всего на свете она боялась услышать стук в дверь. Ведь ее могли обнаружить, а тогда ее ждал лагерь для интернированных, а может, и что похуже.

* * *

Другие герои нашей истории праздновали Рождество по-разному. В Бейлдоне Майкл и Конни Хэйг с восьмилетней Маргаритой, четырехлетним Эдвардом и двухлетним Джорджем устроили традиционный святочный ужин. Праздник омрачало лишь беспокойство о Сонни, брате Конни, уехавшем сражаться во Францию, и горечь из-за продолжающейся вражды между Майклом и Альбертом.

Тем временем в Австралии родители в тревоге прощались с резервистами, призванными для подкрепления на европейские фронты. Все следили за новостями из Западной Европы и опасались за благополучие близких. Джеймс отпраздновал Рождество с Элис и своей большой семьей. Их старшему сыну Солу исполнилось шестнадцать; он горячо надеялся, что война не закончится слишком скоро и он еще успеет повоевать. Впрочем, матери он об этом не говорил. Цисси тем временем исполнилось тринадцать, Эллен — девять, Филипу — пять, а малышке Мэри — всего полгода.