Дом на мысе Полумесяц. Книга вторая. Накануне грозы (ЛП)

— Одной минуты хватило; был жив, а потом — бац! — и умер, — не без злорадства сообщил его новый коллега. — Пролетел четыре этажа и упал на каменный пол. Разбился в лепешку. Голова треснула, как яичная скорлупа; кровь и мозги были тут везде, — добавил он.

Лишь через три месяца запрос Джесси дал результаты. Его проводили в комнату для допросов в полицейском участке. В комнате находился лишь один офицер в штатском. Когда Джесси вошел, тот поднял голову, но не встал и не поздоровался, лишь коротко указал на стул напротив. Мебели в скудно обставленной мрачной допросной почти не было, только два стула за дешевым деревянным столом, который напомнил Джесси времена, когда он работал на складе подержанной мебели. На этом обшарпанном столе лежали две пухлые папки, при виде которых у Джесси появились основания для осторожного оптимизма.

Полицейский достал из одной из папок чистый лист бумаги и принялся усердно что-то на нем писать. Даже вверх ногами Джесси легко прочел строки, написанные неуклюжими круглыми буквами: «Запрос на выдачу конфиденциальной информации». Офицер впервые заговорил:

— Ваше имя и адрес?

— Джесси Баркер, Брэдфорд, Боулинг-Бэк-террас, сорок три, квартира два.

Услышав фамилию Баркер, полицейский замер с ручкой в руке и коротко взглянул на Джесси, но тут же продолжил писать. Джесси стало не по себе.

— Так, — сказал полицейский, закончив записывать данные Джесси, — что вы хотите узнать и зачем?

— Я пытаюсь разыскать Джессику Танниклифф, дочь Шарлотты Танниклифф. Незадолго до войны мы с Шарлоттой состояли в отношениях, но потеряли связь. Я долго был за границей и, вернувшись, лишь недавно узнал о рождении Джессики. Полагаю, она моя дочь.

— Можете это доказать?

— Не совсем, — отвечал Джесси, — но даты совпадают, и сходство имен вряд ли может быть совпадением.

Офицер не ответил, но начал медленно просматривать документы в одной из папок. Он читал их очень внимательно, и, казалось, прошла целая вечность, прежде чем он нашел документ, по цвету и форме похожий на свидетельство о рождении. Полицейский невыносимо медленно прочел его, а Джесси уже лихорадило от нетерпения. Спустя долгое время офицер положил свидетельство обратно в папку и посмотрел на Джесси.

— Похоже, ваши догадки верны, мистер Баркер; в графе «отец» свидетельства о рождении Джессики Танниклифф стоит ваше имя. Посему я разрешаю вам доступ к информации о местонахождении мисс Танниклифф, которая у нас имеется, но должен предупредить, что этому делу девять лет.

Он снова порылся в папке и извлек лист писчей бумаги, густо испещренный напечатанными строчками; заголовок гласил: «Для внутреннего пользования». Этот документ офицер не стал изучать так пристально, как свидетельство о рождении.

Откашлявшись, он произнес:

— Судя по всему, после смерти вашей… э-э-э… миссис Танниклифф мисс Танниклифф ненадолго отправили в приют. Так как она была несовершеннолетней, после оглашения завещания матери ей назначили опекуна, — он заглянул в документ, — некоего Майкла Хэйга, проживающего по адресу… — он снова сверился с документом, — Сесил-авеню, Бейлдон. Это последняя информация о ее местонахождении.

— Майкл Хэйг… я смутно его помню, — ответил Джесси. — Кажется, это первый муж Шарлотты.

— Здесь об этом ничего не сказано, мистер… Баркер. — Джесси снова обратил внимание, что, произнося его фамилию, офицер словно испытал легкое смятение.

— Спасибо за помощь. Вы очень помогли, — и Джесси откланялся и с облегчением покинул полицейский участок.

Глава сорок вторая

Англичане не могут похвастаться умением варить хороший кофе. Спросите любого француза, итальянца, грека или турка, и те с большой охотой выскажут свое мнение об английском кофе. Точнее, о той бурде, что в Англии подается под видом кофе. К счастью, наиболее оскорбительные эпитеты в отношении этого напитка, скорее всего, прозвучат на греческом или на турецком. Несмотря столь прискорбный недостаток, есть вещи, которые даже англичане не станут терпеть. Однако, помимо всего прочего, англичанам также несвойственно жаловаться. Поэтому, глотнув предложенного ему напитка, Джошуа решил переступить через себя и не говорить ни слова. Это варево мало того что горчило, еще и было еле теплым, можно сказать, холодноватым. Джош оглядел почти пустой ресторан, но официантка, подававшая ему кофе, — ворчливая матрона лет пятидесяти — куда-то запропастилась.

Джошуа проехал всю Германию на поезде, направляясь на восток; миссия завела его в самое сердце нацистской территории, и он даже не представлял, какая опасность ему грозит. Почти неделю назад он прибыл в Зальцбург и притворился студентом инженерного факультета из Гамбурга, интересующимся классической музыкой. На все расспросы отвечал, что устал от бесконечного Вагнера, лившегося из радиоприемников по всей Германии, и решил ради разнообразия посетить родину Моцарта.