Дом на Рождество (ЛП)

— Мы не без гроша в кармане. — В моих словах сквозит разочарование. Я хрущу костяшками пальцев и добавляю, — Если мы будем ждать, пока не будем готовы, то будем ждать всю оставшуюся жизнь.

Она скрещивает руки на груди, пожимает плечами и отводит взгляд в сторону.

Я сокращаю расстояние между нами, большим пальцем поддеваю ее подбородок и мягко заставляю встретиться со мной взглядом.

— Что случилось с женщиной, в которую я влюбился? — Тон моего голоса звучит резче, чем я того хочу, и я сразу понимаю, что мои слова глубоко ранят. — Холли…

— Я собираюсь съездить в супермаркет. — Она отходит от меня, выражение ее лица каменное. — У нас почти закончилось молоко, а в магазинах будет много народу.

ГЛАВА 5

Рождество — это любовь в действии. Всякий раз, когда мы любим, и всякий раз, когда мы отдаем — это Рождество. Дэйл Эванс

Холли

Самое худшее что может быть, когда вы ссоритесь с любимым человеком — это то, что вы не всегда можете отрицать его правоту. В каждой истории есть две стороны, верно? И в этом то и проблема, когда вы отчаянно рвете отношения.

«Не то, чтобы я не привыкла к ссорам», — рассуждаю я, выезжая на своей машине с подъездной дорожки, двигаясь медленно, чтобы не задеть машину Итана. — «Не прозвучало ничего, что не было бы сказано раньше».

Но от этого не легче, особенно когда какая-то часть меня знает, что он прав.

Итан хотел создать семью. Я тоже этого хотела. Черт возьми, я до сих пор хочу, вот только меня съедают сомнения. Его отец никогда не бросал его мать ради другой женщины. В отличии от меня, у Итана всегда была крыша над головой и забота двух любящих родителей. Я же, напротив, слушала, как мама плачет по ночам из-за разбитого сердца и финансовых проблем, думая, что я сплю. Если бы бабушки не было рядом, не уверена, что мама смогла бы встать на ноги после того, как отец бросил ее… нас.

Итан знал мои страхи, но в его идеалистическом мире ничто не могло нас сломить.

Какая ирония.

С другой стороны, Итан ненавидел свою работу. Я могла бы выразить большую поддержку. Возможно, должна была бы, но я не из тех, кто делает все наполовину. Есть разница между тем, чтобы продолжать томиться на работе, которую ты ненавидишь, и тем, чтобы снова оказаться безработным, уйти в никуда. И все же, увидев выражение боли на его лице, я чуть не расплакалась, и есть только один человек, с кем я могу поговорить, когда мне так плохо.

Закусочная «Кленовый лист» уже несколько десятилетий является одним из основных мест в городе. Необычная атмосфера пятидесятых привлекает горожан и случайных туристов, с красной крышей, столами и кабинками переполненными посетителями, полами в шашечку и, честное слово, настоящим музыкальным автоматом, стоящим в углу и горланящим хиты восьмидесятых и девяностых, она совсем не изменилась за все эти годы.

Как только я открываю дверь, меня встречает запах чего-то жаренного во фритюре и звуки песен Синди Лопер о сосульках, пирожных на завтрак и раннем рождественском утре. Обычно я с аппетитом накидываюсь на здешнюю еду, но тошнота, которую я испытывала раннее, возвращается с полной силой, и горячий шоколад грозит выйти наружу.

Расправив плечи, иду дальше. Проходя мимо пустующей стойки администратора, я замечаю маму за барной стойкой с посудной тряпкой в одной руке и молочным коктейлем в другой. Она в своей обычной рабочей одежде — джинсах и футболке, светлые волосы убраны назад, открывая лицо без морщин. Завтрак уже закончился, а обеденная толпа еще не прибыла, что меня вполне устраивает. Меньше всего мне хочется отрывать ее от работы.

Мамино лицо озаряется, как только она замечает меня.

— Холли!

— Привет, мам.

В свои пятьдесят два года она выглядит не старше сорока. Я перегибаюсь через стойку, чтобы обнять ее, прежде чем опуститься на стул. Лишь с опозданием замечаю рядом с собой кусок стойки, который мы с Итаном испортили, когда учились в старшей школе. Это было лето после окончания второго курса, мы оба трудились здесь неполный рабочий день. Однажды вечером, когда большинство официантов уже разошлись по домам, мы остались, выпили имбирного пива, впервые поцеловались и пообещали любить друг друга вечно. Сегодня, шестнадцать лет спустя, надпись выглядит такой же свежей, как и в тот вечер, когда Итан вырезал наши имена на дереве. «Итан + Холли», — гласит надпись, а ниже сердечко. «Навсегда».

Конечно, сейчас это уже не актуально. Печаль сжимает мою грудную клетку. Мне все еще кажется нереальным, что через несколько дней он перестанет быть моим мужем.

Я вздрагиваю, когда понимаю, что мама пытается мне что-то сказать.

— Прости, что?

Она смеется.

— Ничего. Как работа?

Как сказать ей, что после долгих лет погони за неуловимыми амбициями я устала. И в последнее время сомневаюсь, действительно ли жизнь, которую я так тщательно выстраивала — это то, чего я хочу?