Дом на Рождество (ЛП)

— Думаю, мне лучше одеться. — Она начинает уходить, останавливается на полпути и оглядывается. — Если хочешь, можешь начинать без меня.

— Все в порядке. Я подожду.

Она мешкает у подножия лестницы.

— Ты уверен?

— Да, почему бы и нет?

Закусив губу, Холли кивает, а затем проворно поднимается вверх по лестнице. Странно снова оказаться вместе в одном пространстве, будучи в подвешенном состоянии между «мы — женаты» и «мы — разведены», когда никто из нас не уверен, что сказать и как себя вести. Ну, по крайней мере, мы можем заняться украшением дома.

Я как раз распечатываю последнюю коробку, когда появляется Холли, одетая в кремовый вязаный свитер и леггинсы. Ступни босые, а ногти на ногах выкрашены в праздничный зеленый цвет. Она всегда любила Рождество. Приятно видеть, что какая-то часть ее души не изменилась.

Она указывает на камин.

— Я собираюсь развести огонь. Хочешь присоединиться?

— Конечно. — Я подхожу к кирпичному камину с открытым фасадом. Она берет небольшую запечатанную пластиковую коробочку, открывает ее, доставая длинные спички. Я наклоняюсь с другой стороны, беру несколько щепок для растопки и горсть древесной стружки. — Ты уже видела свою маму?

— Пока нет. Я приехала только вчера, а она была на работе.

Сколько себя помню, наши миры были тесно переплетены, и наш брак стал звеном, которое скрепило наши семьи. Трудно представить, что меньше чем через неделю маленький кусочек нашего идеального семейного полотна перестанет существовать.

Одно дело жить раздельно — всегда остается хоть какая-то надежда. Развод — это уже окончательно.

Боль пронзает мое нутро. Не обращая на нее внимания, я бросаю горсть стружки в центр камина, она раскладывает щепки над маленьким гнездом из веток. Я кладу поленья слева и справа от стопки, а затем скрещиваю несколько сверху.

— Не хочешь пересекаться с моими родителями?

Она тихонько смеется, но я замечаю, как напрягаются ее плечи. Красота момента испорчена.

— Я люблю твоих родителей.

— Они тоже тебя любят. — Это правда. Что бы ни происходило между мной и Холли, для нее всегда найдется место в сердцах моих родителей.

— И я всегда буду любить их.

Наши взгляды на мгновение встречаются, прежде чем она отводит свой, чиркает спичкой и осторожно поджигает стружку. Огонь разгорается, она бросает спичку в пламя и отдергивает руку. Мы стоим бок о бок пока потрескивает огонь и тепло от него распространяется вокруг нас.

Воцаряется тишина, никто из нас не хочет или не в состоянии ее нарушить. Миллион вопросов крутится у меня в голове.

Где мы ошиблись?

Когда мы перестали разговаривать друг с другом?

Когда-то мы были всем, что имело значение.

Разве это нормально думать и тосковать о женщине, которая скоро станет моей бывшей женой?

Холли первой отходит в сторону, нарушая это мгновение.

— Давай начнем украшать елку.

Она достает телефон и нажимает на экран. Из беспроводной колонки звучит песня Фрэнка Синатры «I’ll Be Home for Christmas». Одна из любимых песен Фионы.

— Хорошо. — Я подхожу к коробкам, она следует за мной, становясь рядом. — Фиона любила эту песню.

— Я скучаю по ней. — Грустная улыбка трогает ее губы. Она встряхивает головой, словно отгоняя нахлынувшие воспоминания. — Извини. Сегодня я чувствую себя немного не в своей тарелке.

— Ты больше не в Нью-Йорке. — Я начинаю доставать украшения из коробок. Разноцветные лампочки, простые металлические колокольчики, джутовые ангелы. Это тот милый антиквариат и находки с блошиного рынка, которые действительно подходят только к Рождеству. — Я все еще перестраиваюсь.

— У тебя все еще остались те ботинки, которые подарил тебе отец? — спрашивает Холли, рассматривая блестящую звезду, прежде чем повесить ее на одну из веток. — Фирмы Sorel?

Я моргнул.

— Вообще-то я о них забыл.

Она хихикает.

— Почему я не удивлена?

— У тебя всегда была память лучше, чем у меня.

— Не думаю, что это так. — Она снова роется в коробке. — Ты помнишь важные вещи.

— Зимние ботинки — это важно.

Она смотрит на меня снизу-вверх, сидя на корточках на полу, и в ее глазах, похожих на старые медные монетки, пляшет тепло пламени, лижущее стеклянную дверцу камина. Черт возьми, ее красота, как всегда, задевает за живое.

— Ты помнишь это? — Она держит в руках украшение в форме Космической Иглы. — Поездка в Сиэтл на ту конференцию по маркетингу?

— Да, — отвечаю я, не в силах сдержать улыбку. — Что ты мне тогда сказала? «Черта с два я позволю тебе столкнуться с кучкой братцев-архитекторов в одиночку»?

Холли смеется. Тонким пальцем она откидывает назад локон пшеничного цвета, выбившийся из ее высокой прически. Мне нравятся ее волосы — непослушные и роскошные.

— Ты никогда не умел вести светские беседы, — говорит она.

— К счастью ты была там, чтобы спасти меня.

— Да. Конечно. — Несмотря на пренебрежительный тон, она выглядит так, будто изо всех сил старается не улыбнуться. — Вот. — Холли выпрямляется и протягивает мне Космическую Иглу. — Повесь ее.

— О?кей.