Дом на Солянке

– Вас интересуют мои соображения по этому поводу? – колюче прищурился Бергман.

– Да, – честно ответил Иван. – За этим я и приехал.

Доктор Бергман вздохнул.

– В убийстве участвовало как минимум двое человек, – сообщил он. – Один, предположительно физически очень крепкий и высокий, схватил сзади жертву за руки. Второй перерезал горло. Все произошло очень быстро, Кирпичников не успел среагировать, иначе края раны не были бы такими ровными. И да, если вас интересует, второй – левша.

Опалин вытаращил глаза:

– А откуда…

– Я же сказал: тело хорошо сохранилось. По характеру некоторых повреждений, которые незаметны для невооруженного глаза, многое можно понять. На теле не было сапог, очевидно, их стаскивали в спешке – один разрезали. Питался Кирпичников в основном неважно, но при этом в желудке обнаружены остатки котлеты де-воляй. А еще я нашел там вот это.

И он положил на стол кольцо с бриллиантом, который сверкнул, словно подмигивая присутствующим.

– Это было в желудке? – пробормотал Опалин.

– Совершенно верно.

Иван потянулся за кольцом, покрутил его в руках. Женское, судя по размеру, и, конечно, дорогое. Бриллиант в нем кажется не таким уж большим, но как он играет, как завораживает… И тут помощник агента вспомнил кое-что и понял. Словно маленький кусочек мозаики встал на свое место – и Опалин увидел, точнее, угадал всю картину, хотя она была собрана менее чем наполовину.

– Доктор, – объявил он, чувствуя необыкновенное воодушевление, – вы… Это поразительно, честное слово. Вы… как это говорится… гений, да?

Мы все любим, когда нам отдают должное, и доктор Бергман не был исключением. День у него выдался непростой: студенты раздражали нелепыми вопросами, новый ассистент путал инструменты, и вообще ни черта не задалось – а тут, глядите-ка, явился сопляк из угрозыска, держа под мышкой словарь (доктор разглядел заголовок и даже узнал издание) и без всяких церемоний произвел его в гении. Но ошибкой было бы думать, что расположение такого человека, как Бергман, можно снискать лестью.

– В моей работе нет ничего гениального, – усмехнулся он. – Рад, что сумел вам помочь.

– Скажите, доктор, – начал Опалин, вспомнив кое-что еще, – а вы могли бы взглянуть еще на один труп?

– Взглянуть? – переспросил Бергман, вздернув брови. Он находил это слово неуместным в применении к своей работе, хотя ему случалось в силу опыта действительно называть точную причину смерти и время ее наступления по одним внешним признакам, еще до вскрытия.

– К вам вчера привезли одно тело…

– Их много сюда привозят. Кто именно?

– Мужик… гражданин, которого откопали на пустыре за заставой. При нем была вещь, довольно приметная. Для опознания вроде как удобно, но… мне надо знать наверняка, что это он. Может, он убил кого-то, подбросил свою вещь и сбежал. Понимаете, о чем я?

– А, кажется, я видел вашего покойника, – протянул Бергман, припоминая. – Тот, которого в ящике нашли?

– Он, он!

– Так просто его не опознать, он пролежал в земле не меньше трех недель. Приметы какие-то особые у вашего гражданина есть?

Опалин достал рисунки, которые сделал для него Окладский, и стал сбивчиво объяснять: 42 года… заместитель редактора… среднего роста, не сказать чтобы худой… Когда-то у него была сломана левая рука и еще, если верить свидетелям, ребра.

– Рука – какая кость, в каком именно месте? – спросил Бергман.

Собеседнику пришлось признаться, что точно он не знает. Но ему очень важно установить, что речь идет именно о том человеке, которого он ищет, потому что…

– Зачем вам словарь? – неожиданно спросил доктор.

Опалин удивился:

– Ну… это для меня…

– По работе?

– Нет. Просто я… я учусь.

– Боюсь, что он уже порядочно устарел, – сказал Бергман, поднимаясь на ноги. – Вы бы новое издание поискали… Подождите меня здесь. Да, и еще: напишите расписку, что кольцо, извлеченное из желудка убитого Кирпичникова, вы от меня получили. Бумага и чернила на столе.

– Да, доктор, – ответил окончательно сбитый с толку Опалин. Бергман скользнул по нему взглядом и вышел.