Дом на Уотч-Хилл

Однажды я пробовала поговорить с ней о том, как меня атаковал поток эмоций и даже образов, если я слишком глубоко всматривалась кому-то в глаза. Она сказала мне перестать воображать себе всякое. «Сосредоточься на реальном мире, — сказала она. — На том, который действительно существует. На том, где мне нужно, чтобы ты выдернула из сада морковь на ужин».

— Попробуй на мне. Проверь эту штуку, в реальность которой ты не веришь.

На тот случай, если Девлин говорил серьёзно, на тот случай, если эта моя «способность» действительно существовала, и другие тоже умели так делать (отказываясь обдумывать тот факт, что моя мать могла знать и не только никогда не говорить мне об этом, но и откровенно врать мне в лицо), и потому что я испытывала ненасытное любопытство к нему, а он дал мне разрешение, я встретилась с ним взглядом и стала прощупывать.

Похоть. Желание. Девлин чувствовал вещи, от которых кровь в моих венах воспламенялась. Я не получила мыслей или чётких образов, лишь колоссальность его голода, помноженного на свирепую силу, энергию и безвременное терпение чего-то бесконечно древнего, не пугающегося необходимости ждать столь долго, сколько потребуется для получения желаемого. Если верить маме, «старые души» — это люди, которые прожили много жизней. Пусть они не сохранили воспоминания о прошлых жизнях, они сохранили выученные уроки. Рождённые с опытом, внедрённым в сам их костный мозг, они с младых лет демонстрировали зрелость, стойкость и мудрость, которых недоставало другим. Девлин казался мне очень старой душой. Под всем этим жила глубокая, могущественная, непоколебимая эмоция. Он был истиной, константой, неуклонной стрелой с намеченной целью.

Затем идеально гладкая пустая стена.

— Довольно, — сказал он.

— Ты почувствовал меня там, — ошеломлённо сказала я.

— Алтея тебя тоже почувствовала. Не терзайся из-за этого, в будущем она будет действовать с тобой тактично. Как и должна.

— Да что такое с этим городом?

— Что ты имеешь в виду?

— Он… — пугает меня! — Странный, — в бесчисленных смыслах слова.

— Разве? Или это просто первое место, где ты когда-либо почувствовала себя так, будто можешь вписаться? Где ты можешь познать себя? Стать той, кем и чем тебе всегда было суждено стать. В силе нет места страху, а ты, Зо Грей, обладаешь великой силой. Будь осознанной, будь осторожной, не всматривайся в глаза жителей этого города без приглашения — никогда без приглашения — и с тобой всё будет хорошо.

Затем музыка вновь сменилась на быстрый темп, он запрокинул голову и рассмеялся, а я задрожала. Он был таким тёмно прекрасным и отличающимся от любых других мужчин, что я встречала, и этот город был таким чертовски странным. Девлин и Дивинити пробуждали во мне вещи, которые я не могла даже начать осмысливать. Такое чувство, будто я просыпалась от глубокого состояния фуги, и мир, который всегда казался… ну, серым как зима на Среднем Западе, однообразным и пресным, стал куда более ярким и интенсивным, чем я когда-либо воображала себе.

— Ах, я ждал этого. Оторвись по полной, Зо. Ты овладела рилом. Пусть искры летят. Превзойди меня. Если сможешь, маленькая, — он бросил этот вызов с дьявольской улыбкой.

К волынке присоединилась гитара, затем богатые гармоничные голоса напевов множества людей, и наконец, раскатистый грохот басовых барабанов, отбивавших ритм.

— Маленькая, как же, — прорычала я.

— Ты щенок. Ты не можешь играть со здешними большими псами. Или можешь?

Когда он резко крутанул меня от себя, я полетела через танцпол.

— Превзойди меня, Зо Грей, — прокричал он с расстояния, и меня переполнило обезумевшее оживление. Когда пол сделался алым, совокупность выпитых напитков, натиска большего количества заинтересованных во мне людей, чем я когда-либо видела в жизни, а также странного поворота в разговоре, вызова от мужчины столь необычного, столь странного и странно прекрасного, подстёгивания экзотичного гортанного напева, темп которого всё ускорялся — cummer gae ye before, cummer gae ye, gin ye winna gae before, cummer let me — я позволила всем запретам спасть с меня с приливом столь мощного соревновательного духа, что это застало меня врасплох и удивило. Всю свою жизнь я оправдывала ожидания, делала всё возможное, чтобы успешно выполнить стоящие передо мной задачи, но я никогда не испытывала такого свирепого желания победить.

Наблюдая за Девлином как ястреб, я вторила ему шаг за шагом. Я танцевала со всей яростью, горем, болью и страстью в моей душе. Я танцевала так, как трахала Келлана, без единого сдерживающего ограничения. Я танцевала так, будто от этого зависела сама моя жизнь.