Дом на Уотч-Хилл

— Да, — ответила Леннокс. — Более трех сотен лет назад Дивинити основала группа шотландских семей, искавших новой жизни, приключений, свободы жить и почитать, как им пожелается. Здесь они нашли всё это и даже больше, но никогда не забывали, откуда они пришли. Мы трепетно относимся к нашему наследию, почитаем давние истории и обычаи. Вы обнаружите, что в городе сохранилось немало истории, и многие наши традиции выставлены на обозрение, начиная с волынок и килтов и заканчивая нашим ежегодным фестивалем.

— Следующим они будут играть рил, — сказал мистер Бальфур. — Вы обязаны потанцевать с нами, Зо. Я не приму отказа.

Я испытала странный бестелесный момент, когда почувствовала себя четко разделённой надвое и застывшей от этого. Была Зо, чья мать умерла, убитая в нарочно подстроенном пожаре; полная горя, ярости и немалой тревоги из-за множества внезапных перемен в её жизни. И ещё была Зо, сидевшая в модном ночном клубе, одетая в одежду, которая оплатила бы аренду жилья на месяцы вперёд, наполненная любопытством, восторгом и какой-то неверующей надеждой, что однажды она сможет вновь быть счастливой, что танцы и наслаждение моментом не будут ощущаться таким предательством в адрес Джоанны Грей и бесчисленных вопросов, нуждавшихся в ответах.

— Какой ваша мать предпочла бы увидеть вас сейчас? — мистер Бальфур озвучил вопрос с нежностью. — Горюющей или танцующей?

Стрела в моё сердце. Он видел меня насквозь. «Живи, моя дорогая Зо. Живи. Тридцать дней горя, и ни днём больше». Согласно указу мамы, мне оставалось всего лишь две недели плача и скорби.

— Мы потеряли нашу дочь, Эрин, в пожаре, который уничтожил наш дом, — тихо сказала Леннокс. — Ей было семнадцать, она готовилась уезжать в университет, бурлила мечтами и планами на будущее. Её ждал весь мир, и она собиралась его завоевать.

Вздрогнув, я тяжело произнесла:

— Мне так жаль.

Они понимали потерю. И потерю ребёнка, к тому же! Родить, воспитывать, оберегать и лелеять лишь для того, чтобы этого ребёнка у тебя украли — сам ад не мог предложить муки хуже этого.

— Пусть мы знали, что ничего не могли сделать для её спасения, мы долгое время наказывали себя, — Леннокс взяла мою ладонь и сжала.

Мистер Бальфур наградил Леннокс взглядом такой глубокой, неизменной любви, что моё сердце растаяло.

— Из-за этого я чуть не разрушил наш брак, — серьёзно сказал он мне. — Чуть не потерял своего лучшего друга и вторую половинку, потому что не мог отпустить ситуацию, не мог дать себе разрешение жить в мире, где я больше никогда не увижу улыбки Эрин, не буду наблюдать, как она становится доктором (это была её мечта) и не поведу её к алтарю, чтобы передать мужчине, который никак не мог её заслуживать. Никогда не подержу на руках внуков. Танцуйте, мисс Грей. У вас будет предостаточно времени для скорби. Она никогда не уходит далеко. Она всегда рядом, на расстоянии одной мысли, если вы пожелаете ранить себя этим.

«Поведу её к алтарю, чтобы передать мужчине, который никак не мог её заслуживать». Я не могла вообразить жизнь с таким отцом, или вообще с любым отцом, если уж на то пошло. Это официально: я обожала Джеймса Бальфура. Тронутая их историей, уступившая перед мудростью их слов, я встала, когда Девлин взял меня за руку, и последовала за ним на танцпол.

Когда мы вышли в центр, и музыканты начали шевелиться, столики опустели, а танцпол наполнился.

Конечно же, Девлин оказался хорошим танцором. Несомненно, с таким прекрасным телом он преуспевал во всём, что требовало ловкости и грации. Он был превосходным партнёром, чьё флиртующее терпение было безграничным, пока он обучал меня замысловатым шагам одного шотландского танца за другим.

На танцполе я растеряла свои тревоги. В пребывании в толчее людей, постаравшихся выкроить для себя несколько часов счастья, без мыслей о вчерашнем дне или завтрашнем, было что-то такое, что наращивает заразительную энергию и упрощает забывание, когда ты отдаёшься общему сговору не чувствовать боли. Мама говорила, что многие люди впустую тратят свои жизни в пограничной нейтральной территории, застряв на мосту между их трагичным прошлым и их неопределённым будущим. Чем больше они оглядываются назад, тем сильнее боятся идти вперёд. И есть лишь один способ сбежать с этого моста, говорила она мне. «Живи сейчас, моя дорогая Зо. В любом случае у нас есть лишь это. Прошлое — это багаж, потерянный в аэропорту; не предъявляй свою квитанцию на его получение. Неопределённое будущее — это лишь боязнь вещей, которые наверняка никогда не случатся».