Дом одинокого молодого человека : Французские писатели о молодежи

Привыкнув ложиться поздно, он любит поваляться утром в постели. В рабочие дни он наспех совершает свой утренний туалет и охотно отказывается от завтрака только ради того, чтобы встать хоть на немного позже. Сегодня он вышел из дому на час раньше и обнаруживает в этом отмеренном запасе времени больше очарования, чем в безразмерной ночной праздности. Этот интервал уже похож на настоящий день и нет в нем кошмаров, предшествующих позднему пробуждению. Однако ведь именно в этот момент, когда человек невинен, выбирают для того, чтобы казнить приговоренных к смерти. Обратный счет все уменьшающегося отрезка времени, остающегося до начала занятий, не столько посягает на свободу Дени, сколько поднимает ее цену. Официант, который в бистро на углу посыпает опилками пол и расставляет стулья, конечно же, делает самые что ни на есть обычные движения, но этот ритуал станет отправной точкой для тысяч непредвиденных событий начинающегося дня. Так, три звонка в театре являются не только повторением определенной церемонии, но также и импульсом, посланным многочисленным потенциальным возможностям всегда единственного в своем роде события, оттенки которого правильно воспринимаются лишь на фоне неизменных декораций и привычных жестов. Пустой еще класс вполне гармонирует с его ощущением свободы. Свою вину он осознает, но она уже не давит на него так, как раньше; он просто трезво констатирует факт. Вполне вероятно, что он будет страдать от нее еще сильнее, но то будет страдание иного рода. Ученики пробираются к местам и сбрасывают свои ноши на парты. Еще накануне подобная сцена не обходилась без сутолоки: не совсем проснувшиеся дети натыкались друг на друга. Сегодня они делать это остерегаются: наблюдают исподтишка за настроением учителя и без малейших сбоев пробираются между рядами. Дени будет стараться, чтобы постепенно, день за днем жизнь в классе вернулась в нормальное русло. Его личные невзгоды на детей распространяться не должны.

Пока же звонок на перемену фиксирует его поражение: выйдя из-под его надзора, смешавшись с остальными, ученики дают выход накопившейся за урок энергии. Наконец-то они принадлежат самим себе. В одно из воскресений, поскольку Элен выразила такое желание, Дени свозил ее к своим родителям. Два часа езды по автостраде, затем перед глазами внезапно возникает пустырь, на котором несколько разбросанных в беспорядке и как бы взаимозаменяемых крупнопанельных домов создают впечатление грубо сработанного детского конструктора. Дени, сердясь, ловил себя на мысли, что стыдится встречавшихся им на пути шумных ватаг детей, тех самых детей, которые, окажись они вдруг в его классе, были бы ему скорее симпатичны. Если бы их поездка состоялась два года назад, Элен увидела бы гораздо более оборванных ребятишек: его родители жили тогда в большом шахтерском поселке, но потом, получив на работе травму и не сумев оправиться от нее в полной мере, отец добился места муниципального служащего, что явилось причиной их переезда. Новая чистая работа и получение квартиры в блочном доме стали для семьи символом приобщения к классу буржуазии. И все же в то воскресенье Дени предпочел бы скорее показать Элен живописную и экзотическую нищету, а не убогий комфорт их квартиры на окраине города.

Такого нагромождения безделушек на мраморной крышке буфета он не помнил. А Элен, обычно умевшая щадить его самолюбие, тут с восхищением разглядывала семейные фотографии в альбомах, горшки с какими-то вычурными цветами и розоватые бонбоньерки, с ангелочками на крышках. И чем больше она восторгалась, тем больше мать Дени их ей показывала. В конце концов, не удержавшись, она увела ее в спальню, чтобы приобщить ее к последним семейным тайнам, отчего муки Дени, окончательно утратившего контроль над разговором двух женщин, еще больше усилились. Рядом застыли с разинутыми ртами два маленьких брата, а пришедшие по случаю его приезда сестра и шурин выводили его из себя своими ласковыми похлопываниями и восторженным кудахтаньем. За столом сидели очень тесно. Г-жа Маджера поставила маленькие тарелки на большие. Элен должна была есть, потому что все продукты свежие, к тому же ей, такой тоненькой, нечего бояться, что она располнеет. Когда г-н Маджера захотел дотянуться до буфета, чтобы налить в рюмки ликеру, им пришлось прижаться животами к столу. Самый меньший брат дулся, потому что ему хотелось посмотреть по телевизору какой-то матч; Элен обнаружила неожиданный интерес к футболу, но отец заявил, что при гостях телевизор включать неприлично. Сцена завершилась пощечиной и ревом. Наконец Дени, ко всеобщему удивлению, заявил, что им нужно вернуться в Париж до наступления темноты.