Дом одинокого молодого человека : Французские писатели о молодежи

Случись ей действительно подарить ему ребенка, это бы показалось Дени не только несвоевременным: свой будущий очаг он вообще мог себе представить лишь в виде какой-нибудь карикатуры. Вот она сидит перед мольбертом, затем отстраняется от своего полотна, идет ему навстречу, спрашивает его мнение; вот он, возвращаясь из школы, в недоумении останавливается перед этой магмой красок, которую он способен принять за палитру, и пытается что-то ей ответить; вот опять она, по-матерински склонившись над выложенными тетрадками, спрашивает, что он хочет на ужин. Малыш вел себя сегодня хорошо, почти не кричал; может быть, поручить кому-нибудь присмотреть за ним и сходить сегодня вечером в кино? Сейчас идет вестерн, это наверняка тебе понравится. В следующий уик-энд нужно обязательно съездить навестить моих родителей. Ты знаешь, они готовы уже принять тебя, особенно папа. А в жалкой деревушке, где его наконец согласились взять в штат, все восхищаются женой учителя, которая рисует прелестные вещицы. Никто не может понять, что там изображено, но, похоже, так сейчас рисуют в Париже. Она умирает от скуки, но тщательно это скрывает.

«Тебе известно, сколько зарабатывает начинающий учитель?» — «Балбес». Ее ответ прозвучал спокойно, немного слишком серьезно. У нее была способность, не шокируя, употреблять весьма резкие выражения. Они возобновили беседу, но та излишняя непринужденность, с которой они вернулись к прерванному разговору, свидетельствовала о том, что что-то у них разладилось. Когда она уходила от него, ее расширенные глаза старались выразить нечто не похожее на то, что обычно выражала ее мимика, а впрочем, может быть, она просто впервые увидела сейчас Дени таким, каков он есть на самом деле. Вечером он как первого свидания ждал, когда раздастся звук шагов Софи на лестничной площадке, дрожа при мысли, что к нему примешается звук еще чьих-нибудь шагов. Он узнал ее походку, когда она была еще на четвертом или пятом этаже, и, когда распахнул дверь, она вошла к нему, как возвращаются к себе домой.

Наутро Дени пытался вспомнить, не выпил ли он лишнего. Обычно алкоголь отрицательно действовал на его способности, но шатавшаяся от усталости Софи скорее всего ничего не заметила. Однако сейчас возникающий перед ним мир словно расплывался в каком-то фантастическом мареве. Донесшийся с лестницы звук шагов, напоминающий шаги Элен, укрепил его в мысли, что у него что-то неладно с головой: ведь вчера они поссорились. Когда посетитель добрался до последнего этажа, у него мелькнула мысль, что это Поль, и он удивился, зачем бы ему надевать туфли. Услышав, как Поль стучит в дверь — совсем так же, как постучала бы Элен, он решил, что шутка зашла слишком далеко, и надел пижамные штаны, чтобы объяснить ему это. Элен не сощурила, не вытаращила глаза: она пробормотала что-то вроде «извини меня», а когда спускалась по лестнице, по методичности ее шагов он понял, как велико ее безразличие. Еще и сегодня он не может понять, каким образом Софи, спавшая непробудным сном всего секунду назад, вдруг оказалась почти одетой. Она уклонилась, как боксер, от его попытки погладить ее по волосам и, не сказав ни слова, ушла. Возможно, элементарные приличия требуют, чтобы он тоже съехал отсюда, как это почти тотчас же сделала Софи. Только он не очень себе представляет — куда.

Не было никаких оснований для того, чтобы хозяйка или родители Элен сообщили новость в первую очередь именно ему. К тому же его почти два дня не было дома. Долго бродя по парижским улицам, он вынашивал, как нечто далекое, мысль о том, что он должен объясниться с Элен, но невероятная усталость не позволяла ему сформулировать ее отчетливо; пока было достаточно, чтобы это побуждение сохранялось в глубине сознания, а выразить можно будет, когда наступит подходящий момент. Шаги Поля на лестнице прозвучали совсем иначе, чем если бы это были шаги Элен, и он понял, что наваждение прошло. Сначала ему пришла в голову глупая мысль, что жизненный опыт Поля — совсем не праздная наука, поскольку он позволяет без излишней резкости, но и без обиняков сообщить худшую из худших новостей своему лучшему другу; потом он вспомнил, что не обратил внимания, когда приходил к Элен, где расположена кухня, и соответственно как далеко от ее комнаты стояла газовая плита. Некоторые детали еще и сейчас хорошо сохранились у него в памяти: во время их разговора Поль ни разу не попытался отвести взгляд в сторону, а после его ухода мысли Дени особенно занимала папка с рисунками, которую Элен забыла у него: он никогда не осмелится, хотя и должен бы это сделать, отвезти папку ее родителям.

IV