Дом окон

Тед обрушился на дверь, и она дрогнула. По всей видимости, он решил, что сломать дверь будет веселее, чем открыть, а открыть ее он мог без особых усилий. Я совсем не похожа на Шину, королеву джунглей. В тот момент, когда мы оба прикоснулись к двери, я… Мое тело… Меня будто уронили в емкость с жидким азотом. Этого удара было достаточно, чтобы мой разум замер. Потом ничего не происходило, будто пленку фильма зажевало, но в следующую секунду Тед снова нанес удар. Снова затишье, а затем ручка чуть не вылетела у меня из рук. Затишье, а потом дверь так сильно дернулась, что меня отбросило назад, в платья, которые я развесила, чтобы позже рассортировать и решить, какие из них отдать на благотворительность. Несколько платьев упали на меня, и когда Тед в очередной раз ударил по двери, дерево с громким звуком Бам! начало расщепляться, и я судорожно начала стаскивать с себя упавшую ткань. Ужин поднимался к горлу. В следующий раз, когда Тед ударил в дверь, дерево застонало. Я отбросила последнее платье, вцепилась в крепкую вешалку, на которой оно висело, и протиснулась к задней стенке шкафа. Если в доме и были потайные ходы, тогда было самое время их обнаружить. Шкаф был шире, чем я помнила.

Как только я достигла последней вешалки с платьем, все стихло. Дверная ручка щелкнула, повернулась, и шкаф залило светом. Он обманул меня. Этот сукин сын убедил меня, что собирается проломить дверь, чтобы я отошла от нее, и тогда все, что ему оставалось, – это повернуть ручку. Его силуэт заполнил весь проем, и, клянусь, даже сквозь слепящий свет и ворох платьев в нем было что-то… В его фигуре… Что-то настолько неправильное, такое радикальное искажение, что ужин, который я пыталась сдержать, забурлил и вырвался наружу одной длинной струей.

У меня не было времени вытереть рот. Очертания Теда шевельнулись, и он зашел в шкаф. Но до того как он успел это сделать, я вскочила на ноги и побежала в противоположном направлении так быстро, как только могла. По всем правилам я в ту же секунду должна была влететь в заднюю стенку шкафа. Сбила бы себя с ног и упала на пол прямо к ногам Теда. Но вместо этого шкаф продолжался все дальше и дальше, его боковые доски превратились в стены коридора, по которому я бежала. Да, часть меня думала: «Это невозможно. Как такое может быть?» – но эти мысли заглушил топот ног по полу и движение рук.

* * *

Впереди замаячил свет: под потолком висела лампочка. В отбрасываемом тусклом свете я увидела, что деревянные стены шкафа превратились в гипсокартон. Когда-то давно они были выкрашены в кремово-белый цвет. Краска отваливалась огромными кусками и усеивала пол. То, что осталось на стене, было испещрено трещинами. Там, где стены были голыми, под отвалившейся краской скрывалась темнота. У меня не было времени, чтобы остановиться и рассмотреть ее. Тед гнался за мной, буря наступала мне на пятки. Я пробежала под лампочкой и увидела впереди дверь.

Через секунду я уже пролетала в нее. Или не столько в, сколько сквозь нее. Как будто… Как будто влетаешь в мембрану, чуть плотнее, чем та, которая окутала меня на днях. Как будто воздух превратился в ириску. Мир замедлился. Я никогда не видела этой комнаты. Это была гостиная, но меньше, чем в Доме Бельведера. Ее стены были выкрашены в тот же грязно-белый цвет, что и коридор позади меня, но трещин на краске было заметно меньше. Слева из грязных окон струился солнечный свет. Напротив стояла тяжелая коричневая коробка радиоприемника и пара кресел, цветочная обивка которых уже отжила свое; то же самое можно было сказать и про диванчик под окном. Рядом с одним из кресел стояла корзинка для шитья, а за другим – бутылка с жидкостью янтарного цвета. Справа от меня, рядом с дверным проемом, стояло пианино, заставленное черно-белыми фотографиями в рамках. Сигаретный дым придавал воздуху серый оттенок. Из дверного проема рядом с пианино я слышала голоса, точнее, только один, и он кричал:

– Не смей уходить, когда я с тобой разговариваю, мистер!

В дверном проеме появился Роджер. От неожиданности я ляпнула: «Роджер!» – не успев осознать, что делаю.

Он не ответил, и я заметила, что он переоделся. Я видела его десять минут назад, и на нем была футболка-поло, джинсы и мокасины; теперь же он был одет в белую рубашку с короткими рукавами, черные брюки и черные туфли. Опустив голову, он пересек комнату, подошел к радиоприемнику и начал возиться с ручкой регулятора.

Снова раздался крик:

– Ты слышишь меня? Не смей уходить, когда я с тобой разговариваю!

В том же самом дверном проеме появился Тед; фотографии на пианино пошатнулись, когда он пронесся мимо.

Я закричала и постаралась развернуться, чтобы рвануть обратно по коридору, но там, за моей спиной, краем глаза я уловила в полумраке силуэт; несмотря на то, что его было едва видно, я зажмурилась и отвернулась. Тед все еще преследовал меня, но застрял в том же самом вязком воздухе, который держал меня. А передо мной…