Дом окон

Закатив глаза, девочка сдула с лица волосы, фыркнув поджатыми губами. Я подняла брови. Не потому, что не поняла ее реакции, – наоборот. Она вбирала в себя десятки смыслов, в том числе «Я уже не ребенок» и «Ты – взрослая, а значит, все делаешь не так, как надо». Меня поразило другое: это был мой жест; я изобрела, разработала и усовершенствовала это выражение, и очень гордилась этим. Я чуть не спросила ее: «Ты где такому научилась?» – но остановила себя, как только открыла рот. По-видимому, закатывание глаз и усталый вздох были комбинацией задолго до того, как я открыла ее в результате многочасового эксперимента. Кажется, даже если люди переселятся на Марс, дети и там будут пользоваться этой техникой. «Извини», – сказала я девочке, которая слезла с лошади сразу, как только карусель остановилась. Она не удостоила меня ответом и даже взглядом, а просто спрыгнула с платформы и присоединилась к выходящей с аттракциона толпе.

Я поспешила на выход. Как только я ступила на землю, от пережитого у меня закружилась голова. Пошатнувшись, я чуть не упала, но пожилая женщина схватила меня за руку.

– Держись, – сказала она.

– Спасибо, – ответила я, оперевшись на нее. – Что-то меня закружило.

– Ничего, дорогая. Бывает.

При выходе с карусели можно было обогнуть ее и снова встать в очередь, или же направиться к выходу из здания. Роджер уже ждал меня, и это значило, что одного раза было достаточно. Как ты уже догадался, меня это устраивало. У выхода висело большое пластиковое ведро с надписью «КОЛЬЦА». Добытые во время катания кольца надо было кидать туда. Я так и не знаю, какой приз достается за бронзовое. Я хотела положить свое обычное металлическое кольцо в сумку. В прошлый раз я оставила его себе в качестве сувенира, но оставлять напоминание о конкретно этой поездке я не собиралась. Я протянула руку к ведру и разжала ладонь.

Кольцо полетело вниз, но его поймала маленькая ручка. Подняв взгляд, я успела заметить копну рыжих волос и джинсовую куртку, которые удалялись с места преступления. Сзади на меня налетел мужчина. Извинившись, я пошла к Роджеру.

– И что это было? – спросил он, кивнув вслед девчушке.

– Понятия не имею. Я предложила ей это кольцо еще на карусели, но она отказалась.

– Дети – странные существа.

* * *

Мы шли в тумане. Роджер предложил пообедать, и, несмотря на то, что от одних только его слов мой желудок болезненно сжался, я согласилась. По Мейн-стрит мы дошли до бистро «Ок-Блаффс» – закусочной, которая вопреки виниловым диванчикам и столешницам под дерево позиционирует себя как престижное заведение. Иллюзию пыталось поддержать и заламинированное меню, в котором стандартным блюдам давались оригинальные имена, призванные убедить посетителей, что им преподнесут что-то более захватывающее, чем чизбургер, который заказал Роджер, или омлет с тостом, который выбрала я. Когда официант, приняв заказ, отошел от нашего столика, Роджер спросил:

– Как прокатилась? Ощутила, что хотела?

Я хотела сказать: «И даже то, чего не хотела» – но вместо этого спросила:

– А по мне было не видно?

– Нет, – сказал Роджер. – Боюсь, меня кое-что отвлекло.

– Отвлекло?

– Только карусель пришла в движение, я услышал, как кто-то дважды позвал меня по имени. Не «Роджер», а «Роджер Кройдон», так что я решил, что это кто-то из знакомых. В конце концов, какова вероятность, что в толпе находился мой полный тезка? Оказывается, все же была, хоть и небольшая, потому что следующие несколько минут я искал в толпе знакомое лицо, но так никого и не увидел. Я был в полной уверенности, что тот, кто меня позвал, стоял в противоположном углу здания. Голос донесся издалека. Но в таком огромном пространстве, среди гвалта и музыки, как сказать наверняка? В результате я пропустил все твое катание. Я заметил, что ты споткнулась на выходе, и тебя поймала молодая девушка.

– Молодая девушка? Она была пожилой.

– Нет же, ей было не больше двадцати.

– Роджер, – сказала я, – она была старше тебя лет на десять – минимум.

– И поэтому ты считаешь ее старой? Хорошо, приятно слышать. Уверяю тебя, дорогая, она была моложе тебя, что, в сущности, делает ее совсем ребенком.

– Голос, – спросила я, – ты его узнал?

– Затрудняюсь определить, – ответил Роджер. – Как я сказал, акустика в здании могла исказить его до неузнаваемости.

– И ты не смог разобрать, женский он или мужской? Молодой или старый?

Роджер улыбнулся.

– Откуда такой внезапный интерес?

– Так мог или нет? – сердце снова заколотилось.

Он покачал головой.

– Если бы меня прижали к стенке, то я бы, может, сказал, что слышал голос молодого человека, но ни в коем случае не стану этого утверждать. С таким же успехом это мог быть голос старика, девушки или женщины. А почему ты спрашиваешь?

– Но ты считаешь, что это был молодой человек?

– Да.

– Ты его не узнал?

– Нет, нет и еще раз нет, – ответил Роджер, изображая раздражение. – Я что, пропустил шутку?

– Это не шутка, – отрезала я. – Я не знаю…