Дом падших ангелов

Коржик погружен в доверительную беседу с загадочной четвероюродной сестрой.

Курица, явившаяся из параллельной реальности, прохаживается среди стульев, поклевывая картофельные чипсы и крошки от хот-догов.

Соседи заглядывают через забор.

По улице медленно ползет белый «ауди».

Перед домом останавливается желтый школьный автобус, двери открываются, и vatos y rucas разражаются криками и свистом.

* * *

15:56

Бывает в течение дня такой миг, он случается у каждого человека, но люди по большей части слишком рассеянны, чтобы заметить его приближение. Минута, когда мир вручает тебе дар, точно подношение ко дню рождения. Этот миг есть в каждом дне – напоминание, что каждый из нас способен создать золотой шар. Но Старший Ангел мог упустить это мгновение: он был зол, его терзала боль, и он никак не мог добраться до кровати. Джимбо точно упустил, потому что отрубился. Люди на шоссе в пяти милях отсюда точно все упустили, торча в пробках и ненавидя мексиканцев, потому что в ток-шоу по радио им сказали, что ненависть – это нормально, ведь есть ИГИЛ и стена на границе, и «Чарджерс» предали Сан-Диего, и радиопроповедник вопил, что содомиты установили на земле новый порядок, и любимые ведущие ток-шоу никак не могли остановить поток проклятий, и засуха продлится, пока вся Калифорния не сгорит и не обратится в пепел, и реки на западе помутнеют, и вот-вот начнется страшное наводнение, и уж точно никто не знает, чего ждать.

Но Минни все знала о грядущей минуте, хотя не могла никому объяснить. Знание явилось к ней в одну из долгих одиноких ночей. Кто мог предполагать, что бессонница, недомогание и тоскливые композиции радио «Пандора» станут даром? Но вот же. Она обрела золотой шар в собственном страдании.

– Подожди, пап. – Она намертво прилипла к отцовскому креслу, чтобы папа не усвистел прочь, как сварливый локомотив.

– Минни! – рявкнул он. – Я устал!

– Я знаю. Потерпи.

– Знаешь? – Он возмущенно фыркнул. – Да никто не знает, каково мне!

– Да, папочка.

– Mija? – засуетилась Перла. – Отпусти его, si?

– Mami! Нет, – отрезала Минни. – Просто смотрите!

Затея стоила ей львиной доли ее сбережений. Со стороны гаражных ворот послышался какой-то шум, Минни засмеялась.

– Слушайте!

Долгий гудок, фанфары.

– Что это? – удивился Старший Ангел.

Младший Ангел привстал, приложил ладонь к глазам.

– С днем рождения, папа, – точно в нужный момент сказала Минни, потому что в этот миг вошла в полную силу, сейчас ей все подвластно, и все, чего она касалась, обретало совершенство. Она просто знала, и все. И едва она произнесла поздравление, грянули духовые.

– Que? – воскликнул Старший Ангел.

Из дверей гаража, под громкую развеселую мелодию, колонной вышли марьячи и выстроились в плавную линию. Все в черном и серебре, малиновые кушаки, громадные сомбреро. Белоснежные рубашки в рюшах, красные галстуки. Трубы, скрипки, гитаррон, гитара. Они образовали полукруг перед Старшим Ангелом и Перлой и взорвали вселенную.

Старший Ангел хохотал, хлопал в ладоши, смеялся, и топал ногами, и плакал. И он пел, и пел, и пел.

Закончив выступление, марьячи приняли восторги публики с достоинством истинных звезд, сняли свои гигантские шляпы перед Старшим Ангелом, так же дружно погрузились в автобус и отбыли на вечерние представления.

Старший Ангел никак не мог унять слез, в пятый раз целуя Минни. К середине этого дня он уже знал, что он – самый настоящий мексиканский отец. А мексиканский отец должен произносить красивые речи. Он хотел благословить дочь, оставить ей на память самые прекрасные слова, подводящие итог жизни, но не находилось слов, достойных этого дня. Но он все же попытался.

– Все, что мы делаем на земле, mija, – сказал он, – это любовь. Любовь – она и есть ответ. Ничто не может ее остановить. Никакие границы. Никакая смерть.

И он держал ее руку в своих пылающих пальцах и отпустил, только когда ошалевшая Перла повезла его в спальню.

* * *

16:30

Минни созерцала свой клан. Пока она наблюдала за ними, родственники, казалось, двигались все медленнее и постепенно замирали. Мэри Лу – все дети у нее чистенькие, умненькие, образованные. Пато – мальчики у него милые, даже Марко Чудище Металла. Тетушка Глориоза – она не встречала женщины сильнее, если не считать маму. Устроившая гвалт мелкота, пожилые дамы и мужчины в коричневых костюмах. Боже, они все прекрасны.

Странная тишина накрыла праздник. Люди негромко переговаривались или просто сидели, задумавшись. Похоже, музыка поглотила восторженное веселье. Суть этого дня внезапно дошла до всех. За каждым столом люди тихо рассказывали свои личные истории, вдруг припоминая последние встречи с этим Человеком, оплакивая грядущий горький миг, который неизбежно настанет рано или поздно. Все это видели. Все это понимали.

Минни сорвалась. Она метнулась в дом, заперлась в гостевой ванной и разрыдалась.