Дом под горой

Тихонько заплакала Катица, когда родной городок остался за спиной. Нико не появился! Она все оглядывалась. Большой белый дом господствует над прочими, восходящее солнце горит в окнах, еще закрытых. Значит, спят еще; и он спит, хотя должен бы знать, что в этот час она покидает родной город. Какое разочарование — оно еще горше после вчерашнего торжества! Видно, зря надеялась, зря поверила его сладким словам…

В Конице сразу спустились к набережной, взяли билеты. Катица задумчиво глядит на бескрайнее море, роняя тяжкие вздохи. Скорей бы уж пароход пришел, скорей бы уехать отсюда, где пережила такое разочарование, — и никогда, никогда не возвращаться! А, вон из-за мыса показались мачты — и пароход, описав красивую дугу, подходит к причалу. Катица уже шла по молу, когда сзади нее послышались чьи-то торопливые шаги.

Нико! В нарядном костюме, но запыленный, вспотевший!

Счастьем вспыхнули глаза Катицы, с лица сошли тучи.

— Вы? — изумленно спросила она.

— А что тут особенного? — пожал плечами Дубчич, глубоко заглядывая ей в глаза — взгляд этот понятен ей одной; Иван и Матия стоят в сторонке равнодушно, не замечая, не подозревая того, что творится с Катицей. — Я тоже еду в город. Вернусь послезавтра. Чуть было не проспал пароход — мой Руменко не скоро забудет сегодняшнюю скачку!

Катица увидела — один из работников Дубчича водит по набережной коня; Руменко все еще отфыркивается, тяжело носит потными боками.

И снова открывается Катице роскошный, невиданный мир, в котором она начала уже было сомневаться. Водитель по этому миру — его любовь: Катица так ясно читает ее в черных глазах Дубчича.

С гордо поднятой головой прогуливается Катица рядом с Нико по набережной. Но вот пароход дал гудок. Дубчич уже стоит на палубе рядом с обеими сестрами, не замечая ничего вокруг, даже знакомых. И вместе с сестрами он замахал Ивану, когда пароход отвалил.

5. ДОМ КАПИТАНА ЛУКИ

Нико Дубчич — из здешнего рода, старинного, хотя и не очень аристократического. Предки его были тежаки, трудились на чужой земле, отдавая владельцам треть или четверть урожая, как с кем договорятся.

Но покойный Лука случайно попал на море. Показалось ему, что лучше иметь дело с этим изменчивым элементом, чем с господами, — он стал моряком. Постепенно, ценой тяжких трудов, сколотил он деньжат, купил небольшой парусник, на котором и болтался по Адриатике. Позднее приобрел большое судно, позволившее совершать дальние рейсы. С того времени Лука начал стремительно богатеть. Купцы в Триесте, Сени и Венеции хорошо узнали смелого судовладельца, не одну бочку вина закупили они у него. Капитан Лука — тем временем он уже стал капитаном, — оказался удачливым коммерсантом и умелым мореходом. Ни разу не разбил судно, де посадил на мель или рифы, а их в нашей Адриатике видимо-невидимо. Надо добавить, что в те поры не было столько «лантерн», то есть маяков, как нынче, по которым даже ночью можно ориентироваться в море. Нет, тогда с сумерками предпочитали убираться в гавани, чтоб не блуждать среди коварных островков, которых такая уйма рассеяна в этом море. Но капитан Лука был не трус: когда надо, рисковал и судном, и жизнью. Не удивительно, что частенько он опережал другие суда и являлся в Триест или в Венецию, когда туда еще не добирались конкуренты.

За короткое время скопил капитан Лука добрых несколько тысяч. Начало ведь труднее всего: первая тысяча достается тяжелее, чем следующие, а там уже и на десятки тысяч считаешь. И чем дальше, тем счастливее расцветала его торговля. Англичанин или немец кинулся бы теперь всеми силами в коммерцию, расширял бы выгодные операции в ненасытной жажде золота. Капитан Лука был славянин; вдобавок служил под его командой один старый матрос, который вечно гудел ему в уши: «Остерегайся моря, капитан, держись лучше земли, она-то не обманет!» И в душе этого истого славянина проснулось стремление к покою, желание самому попользоваться плодами своих трудов. Скопленные деньги он не в торговлю обращал, но откладывал в банк, не пускал во всякие спекуляции и предприятия: он просто покупал земли в родном краю. Росли доходы — разрастались и земельные владения, а через несколько лет стал Лука Дубчич первым помещиком в городке. Стал он владельцем обширных виноградников, прибыльных по той причине, что именно в те годы вино начало входить в цену. Одни виноградники, что получше, он обрабатывал сам, другую же, куда большую часть их, отдавал «под тежака», извлекая чистую прибыль без усилий и расходов.

Со странными чувствами всходил он теперь на палубу своей «Бонавентуры», груженной вином, его собственным вином. Уже незачем было рисковать — капитан Лука достиг надежной, безопасной гавани; хватит ему на всю жизнь, да с избытком.