Дом последней надежды (СИ)

— Ты знаешь, что здесь… не в полной мере безопасно? Особенно для беременной… или младенца.

…роды влекут нежить. И кровью, и болью, которую пьют криворотые желтозубые агари, призрачные повитухи. Они выползают из-за грани и окружают роженицу, защищая ее от прочих охотников до слабой человеческой плоти.

Они срывают крики с губ.

И, напившись досыта, раздувшись, вылизывают младенчика синими языками. И слюна их защищает его от болезней и бед. Редкий случай…

…но если роженица зла или неспокойна, то между честных агари попадаются теневые их двойники. Они-то пьют не только боль, но и радость тянут, и саму жизненную силу. Оттого и случается, что женщина, разродившись благополучно, начинает таять или вовсе лишается разума…

…а младенец и вовсе легкая добыча.

Не досмотрит нянька.

Прикроет на мгновенье мамка глаза. Или кто-то по злому умыслу сунет в колыбель пару лепестков сушеной черемухи. А может, не по злому, занесет в окно пылинку или нить с чужой одежды, а по ней что угодно пробраться может…

Душа у младенца в теле непрочно держится, что росток с молодыми корнями. Такой вырвать легко, а вместо него…

…может, и случилось подобное с мужем Иоко? Как знать… душа чужая в теле приживается, да только с каждым годом ей все неуютней становится. Мертвому, как ни крути, живым не стать.

И мне, получается, тоже…

Юкико кивает.

Она тоже слышала эти истории. Я их не одобряю, но женщины все равно шепчутся на кухне, да и раньше… наша память хранит многое, и не всегда это полезно.

— Тогда почему?

— Я… не знаю, — она вздыхает и плечики опускаются. — Просто… нельзя туда идти.

Глаза с поволокой.

Застывшие слезы.

— Там опасно, — Юкико кусает губы. — Всем… ему тоже… я говорю, а он не верит.

Это прозвучало жалобой.

— Скажите, чтобы он туда не ходил… он вас послушает.

В этом, честно говоря, я изрядно сомневалась. Но слова Юкико честно передала. И исиго, ущипнув себя за ухо, произнес:

— Нехорошо…

А что нехорошо, не объяснил. Я же уточнять не стала. Хватало своих забот… тьеринг опять исчез, то ли в море ушел, то ли вороны принесли очередные слухи, и он благоразумно решил держаться в стороне. Я его понимала — у каждого своя шкура, а в героических мужчин я давно перестала верить — и не осуждала. Хотя, признаюсь, было немного обидно.

Что до прочих…

— Я не уйду, — Шину мешала похлебку и так, что во все стороны летели горячие капли. — И не просите…

— Не прошу.

Она кивнула и губы поджала.

Кэед, пересчитав монеты — осталось сотня золотых, по двадцать на каждую, ссыпала их в шелковый кошель, а его сунула под подушку. Пригодится.

— Если захотят избавиться, найдут где угодно. А к тебе я уже привыкла.

Это было произнесено с нотками снисходительности, будто Кэед приходилось объяснять ребенку вещи очевидные.

Мацухито к деньгам и не притронулась.

Всхлипнула и убежала.

Араши нахмурилась и погладила клинок.

— Пусть только сунется…

И призрачный мой страж заворчал, вот только уверенности ему не хватало… в общем, мы ждали. И ждали… и уставали от этого ожидания. Страх не исчез, скорее разум вытеснил его, прикрыв ворохом неотложных дел. А их, как ни странно, хватало… еще следовало бы заглянуть к моему знакомому дракону, ибо подозревала я, что завещание, оставленное у другого душеприказчика, исчезнет, если не сразу, то позже… у наместника армия чиновников, которые ежедневно правят морем бумаг. И разве не способна в этом море затеряться маленькая капля?

А дракон…

На мою записку он не ответил. Соваться же к дракону без приглашения было по меньшей мере неразумно…

…как и выходить на улицу.

Но, признаюсь, третья неделя, проведенная взаперти, изрядно подорвала мое душевное состояние. Быть может, для местных подобная уединенная жизнь и являлась нормой, но меня не успокаивали ни садик, ни пруд, ни уж тем паче вид соседского забора.

И я решилась.

Глава 26

…не одна.

Араши и ее клинки.

Шину.

Мацухито с огромной корзиной, ремень которой лег поперек лба этакой сбруей.

— Мне надо отнести травы, — сказала она, потупившись. И руки спрятала в рукава. — Одному… человеку… достойному.

Уж надеюсь.

Выдать бы их всех замуж и… и что дальше? Печать зачесалась.

Вот же… а где мое пророчество, которое можно было принять за инструкцию. И думай теперь, нравится богам мой план или наоборот.

…и чернолицый вновь снился.

Все три глаза его смотрели на меня.

В меня.

А перевязанные лентой губы шевелились, но ни слова божественного не долетело до моих ушей. В общем-то сон, пусть и навевал жуть, кошмаром не являлся, что, по идее, должно было бы несколько утешить, но вместо этого добавляло беспокойство.

Один бог — это еще ладно, а вот два — явный перебор.

До рынка мы добрались быстро.

Тот же запах рыбы.

Мухи над рядами. Циновки и товары… голоса и стук молотка… полудремлющий старик растирает в ступке травы, а еще более древняя старуха, опираясь на клюку, выговаривает ему что-то. Летят по воздуху шелка, сворачиваясь разноцветными шарами. Торговец молчалив, но его товар сам говорит за себя. И Мацухито ненадолго останавливается у лавки.

Алый.

Зеленый.