Дом проблем

— Кругом предатели. И Горбачев, и Ельцин — все предатели, — как бы про себя, говорила, исполняя свою работу. — Надо же, мало им было продать страну. Они это специально сделали на наш праздник.

— А какой праздник? — не удержался Мастаев.

— День чекиста. Все от горя напились, бдительности и контроля нет, а вы уже почувствовали свободу.

— Какая же у меня свобода? — возмутился было Мастаев.

— Тебя, дурака, бесплатно лечат, кормят, в тепле содержат. Я после тебя говно убираю, а ты, а вы все. У-у, неблагодарные скоты!! И надо же именем Ленина тебя назвать, — она презрительно ткнула веником в его сторону.

— У меня есть свое имя, — только это посмел сказать Ваха, а она еще громче:

— Молчи! Знаем мы ваши жидовские имена. Не выйдет! Ваша плебейская революция не пройдет. Мы еще поборемся, мы еще отстоим завоевания Ленина и Октября! — с этими словами она с грохотом хлопнула дверью и повернула ключ.

Не было ужина и вечерних лекарств, и Мастаев уже дрожал, понимая, что вечером начнется «нравственное лечение», как он подумал «красный террор», а оказалось, что эпицентр страстей с распадом СССР переместился, расширился, и не он один в центре внимания: совсем другой масштаб — шум перед зданием.

Оказывается, какие-то молодые и не очень люди пришли к этому учреждению и первым делом попытались сорвать красный флаг СССР и транспарант с «Основным законом» социализма. Так как мужская половина сотрудников еще пребывала во хмелю, то на защиту ленинско-большевистских ценностей вышли женщины во главе со старшей сестрой-хозяйкой, вооруженной шваброй и киркой с пожарной доски.

Противостояние было недолгим. Женский аргумент, подкрепленный матом, взял вверх, символы сорвать не удалось, да молодежь, революционно настроенная, пустила в ход какую-то горючую смесь. Шваброй и киркой «Основной закон» социализма пытались отстоять — многое сгорело, осталось только два слова: «повышение благосостояния». С этим все вроде согласились и разошлись. Вот только теперь в учреждении под водительством старшей сестры-хозяйки бунт: если утром и вечером, как и ранее, в учреждении не будет звучать Гимн СССР, то уборки не будет, больных, то есть дураков, кормить не будут, к тому же и зарплату сотрудникам уже три месяца не платят.

Реакция властей была молниеносной: это всесоюзное нервно-психиатрическое лечебное учреждение переименовали во всероссийскую «здравницу — повышения благосостояния», назначили молодого, энергичного директора, который с назначением привез не только всю задолженность по зарплате, но и премию к Новому году. Новый начальник выступил с докладом перед всеми, в том числе и больными, объяснив это демократией, гласностью, перестройкой. А главный тезис его выступления, как понял Мастаев, был таков:

— Ура, товарищи! Ура, дамы и господа! Ура, коллеги! Советская империя рухнула! Наконец-то мы избавились от лишних территорий. Нам незачем более кормить Прибалтику, Украину с Белоруссией, всю Азию и Кавказ. Россия свободна, независима, демократична! Россия теперь принадлежит нам — либералам, патриотам, демократам!

— Товарищи! Не верьте ему! — вдруг истошно завопила старшая сестра-хозяйка. — Это предательство, обман, это провокация! Чечены и жиды хотят присвоить имя Ленина, захватить власть в стране. Нет — плебейской революции. Да — социализму, да — коммунизму! Пролетарии всех стран, соединяйтесь против воров, плебеев, эксплуататоров!

— Заткнись! — стоя возле нового руководителя, громко подал свой голос больной по кличке Бог: — Посмотрите на нее, разжирела на наших харчах, в дверь не пролазит, боится корыто потерять, вот и вопит.

— Ах, это ты на меня?! — подбоченилась сестра-хозяйка. — Свинья ты подсадная, стукач! Что, уже продался жидам? Чечен тебе морду набил — ты Ленина, Сталина и Дзержинского сдал.

Таких речей в этом заведении испокон века не велось. Это был бунт. Да, статус учреждения никто не менял. Поэтому для порядка появился заместитель главного врача с огромным шприцем в руках. Он угрожающе поднял свой инструмент и выпустил слегка струю в воздух — все пациенты, в том числе и Мастаев, в страхе разбежались по палатам.

— Распорядок режима не нарушать, — объявили по радио. Однако новшества пробили брешь. Впервые в истории учреждения к «больному» допустили посетителя — это помощник депутата Верховного Совета РСФСР Руслан Дибиров пришел к Мастаеву. Говорили всего две минуты, по телефону, видя друг друга через толстое стекло, и даже передачу — не брать. Зато Ваха окрылен: о нем кто-то думает, заботится, и он еще на знал, что вокруг его имени, его свободы разгорается целый политический скандал.

На следующий день Зинаида Анатольевна сообщила, что новая, свободная независимая пресса только о нем и пишет. В тот же день перед учреждением, точнее «здравницей», — политический пикет. На транспарантах: «Свободу свободной Чечне!», «Свободу журналисту Мастаеву, свободу слова, свободу прессе!», «Свободу Луису Корвалану, Чили — мы с тобой! Пиночет = Гитлер!»