Дом Ротшильдов. Мировые банкиры, 1849–1999

До 1880 г. Ротшильды не особенно интересовались Индией, хотя и вели кое-какие дела с тамошними компаниями. Когда их родственники Гейбриел и Морис Уормсы в 1865 г. вернулись с Цейлона, проведя там 25 лет, Шарлотта пришла в ужас не только из-за их внешнего вида — «старые, ужасные англо-кавказские индусы», — но и из-за их рассказов о тамошней жизни на чайной плантации. Голые кули, страшная жара, змеи, слоны, дикобразы и насекомые — казалось, они вернулись с другой планеты; одну из своих плантаций Уормсы назвали «Ротшильд» в качестве комплимента, а не признака финансового участия семьи в делах Британской Индии. Однако после 1880 г. все изменилось. В 1881–1887 гг. сыновья Шарлотты выпустили индийские железнодорожные акции на общую сумму в 6,4 млн ф. ст.

Уход либералов и назначение Черчилля министром по делам Индии в правительстве Солсбери летом 1885 г. как будто предвещали расцвет интереса Ротшильдов к Индии. Вопреки тому, через что он прошел, и вопреки своей стремительной политической карьере, Черчилль, не теряя времени, начал налаживать с Натти и его братьями именно такие отношения применительно к Индии, в которых он раньше обвинял правительство Гладстона и Бэрингов применительно к Египту. Планируя выпуск займа для Индийской Мидлендской железной дороги, Черчилль говорил вице-королю лорду Дафферину: «Если на следующий год я останусь в должности… когда произведут заем, мне придется выдержать бой с [Бертрамом] Карри, чтобы заем попал в руки Ротшильдов, чьи финансовые познания столь же велики, сколь малы они у Английского Банка, и чья клиентура громадна».

По мнению биографа Черчилля Р. Фостера, Ротшильды в самом деле помогли разместить акции новой компании. Кроме того, тогда считали, что решение Черчилля аннексировать Бирму — о котором было объявлено 1 января 1886 г. — как-то связано с его растущей близостью с Ротшильдами. Как язвительно заметил Эдуард Гамильтон, «джингоизм… популярен, пока он приносит прибыль». Естественно, через неделю после объявления об аннексии Ротшильды обратились в правительство с просьбой вступить во владение «всеми бирманскими железными дорогами и проложить линии до границы»; Черчилль заверял Солсбери в их «необычайной проницательности». Весьма характерно, что в 1889 г. Ротшильды провели необычайно успешную эмиссию акций бирманских рубиновых месторождений — по слухам, толпа будущих подписчиков была такой плотной, что Натти якобы пришлось взбираться по приставной лестнице, чтобы попасть в банк, и акции расходились с трехсотпроцентной надбавкой. Разве Бретт не говорил Хартингтону в 1886 г., что «Черчилль и Натти Ротшильд… вершат дела империи вместе, при консультации с Чемберленом»? Разве Гамильтон позже не говорил (Розбери), что Черчилль попал «в неприятности» из-за его «излишней близости» с «одним… финансовым домом»? И разве леди Солсбери не «разразилась» в разговоре с Гербертом фон Бисмарком и Розбери «против Рэндольфа, который все сообщал Натти Ротшильду» и «намекал, что никто не сообщает крупным финансовым домам политические новости даром»? Судя по всему, близкая дружба к чему-то обязывала, особенно если вспомнить о неустойчивом финансовом положении самого Черчилля. Сейчас хорошо известно — хотя его первые биографы этот факт скрывали, — он умер, оставшись должным Лондонскому дому «ошеломительную сумму в 66 902 ф. ст.», хотя, последовав совету Ротшильда, он сколько-то заработал на акциях добывающих компаний.