Дом Ротшильдов. Мировые банкиры, 1849–1999

Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что пребывание Черчилля в должностях министра по делам Индии и министра финансов имело для Ротшильдов как для банкиров лишь ограниченное значение. Равным образом их значение для Черчилля как банкиров возросло лишь после его ухода со всех постов. «Бирманских рубиновых» акций выпустили всего на 300 тысяч ф. ст., и они вышли через четыре года после того, как Черчилль окончил свое краткое пребывание на посту министра по делам Индии. Точно так же, лишь в 1896 г. Ротшильды выпустили на 2 млн ф. ст. акций бирманских железных дорог; за десять лет до того они обращались к Индийскому финансовому комитету, но получили отказ. Став министром финансов во втором кабинете Солсбери, Черчилль консультировался с Ротшильдами по финансовым вопросам (он назначил Натти в комиссию по расходам на государственные нужды). Но нелегко представить, что крайне саморазрушительная и ультра-«гладстонианская» оппозиция Черчилля против военных расходов была хоть сколько-нибудь выгодна интересам Ротшильдов; более того, точка зрения Черчилля на Египет и денежную политику резко расходилась с точкой зрения Натти. Ротшильды никак не были причастны и к его судьбоносному решению подать в отставку в декабре 1886 г. Когда Реджинальд Бретт спросил, может ли он передать новость Натти, Черчилль «ответил отказом, потому что злился на Альфреда Ротшильда, который, судя по всему, активно агитирует против него: „Он жалуется, что я не советовался с Ротшильдами. В конце концов я рад, что они мои друзья, но я вовсе не Риверс Уилсон, и я не состою у них на жалованье“. Натти отставка Черчилля показалась простым „чудачеством“, хотя сам Черчилль настаивал, что это был „простой просчет… он не знал, что у Солсбери был припрятан в рукаве туз“, иными словами, что он готов был заполнить вакансию, назначив Гошена».

Судя по всему, только после того, как Черчилль вышел в отставку, он начал занимать у Ротшильдов крупные суммы: вплоть до 1888 г. превышение его кредита составляло всего 900 ф. ст., и лишь в 1891 г. цифра взлетела до 11 тысяч ф. ст. Хотя Натти продолжал убеждать Черчилля во мнении, что тот может когда-нибудь вернуться во власть, если вспомнить все более неустойчивое поведение бывшего министра финансов, вряд ли он искренне верил в это сам. Как выразился Эдуард Гамильтон в августе 1888 г., «Р. Черчилль обращается к Н. Ротшильду за всем… но Ротшильд, который является главным наставником Р. Ч., списывает Р. Ч. как безнадежного политика». Более того, кажется справедливым считать содержание Черчилля «на жалованье» после 1886 г. в первую очередь проявлением дружбы со стороны Натти, поскольку у Черчилля все больше проявлялись последствия сифилиса; с политической и финансовой точки зрения Черчилль был скорее обузой, чем выгодным приобретением. «Бомба замедленного действия» взорвалась снова в 1891 г., когда Черчилль вернулся из путешествия в Машоналенд (регион в северной части Зимбабве), куда он отправился с помощью Ротшильда, и начал публично сомневаться в экономических перспективах региона. Его оплошность возмутила Натти. Не столько расчет, сколько доброта ко все более слабеющему Черчиллю заставила Ротшильдов помогать карьере его честолюбивого сына, хотя, несомненно, они были вознаграждены, когда молодой Уинстон, член Либеральной партии, в 1904 г., став членом парламента от Манчестера, высказывался против билля об иностранцах.

Отношения с Розбери, естественно, были совершенно иными, хотя и в связи с ним возникают те же вопросы о степени влияния на него Ротшильдов. Имело ли политическое значение то, что человек, служивший министром иностранных дел в третьем и четвертом кабинетах Гладстона и сменивший его на посту премьер-министра в 1894 г., был женат на представительнице семьи Ротшильд? Так считали многие современники, как и в случае с Черчиллем. «Не очень приятно, — писали в издании Либеральной партии „Джастис“ после визита Гладстона в Тринг в сентябре 1893 г., — когда министр иностранных дел тесно связан по браку с тем же интригующим [так!] финансовым домом, видеть, как Гладстон дружески встречается с лордом Ротшильдом».

Не приходится сомневаться в том, что почти с того самого дня, как он женился на Ханне, Розбери и его карьера находились в центре внимания самых политически «подкованных» членов семьи. В сентябре 1878 г., всего через полгода после свадьбы, Фердинанд сообщил Розбери о степени такой заинтересованности: «Натти, как всегда, много говорил о вас и выведывал о ваших делах на скачках и в политике. Он хотел знать, среди прочего, согласитесь ли вы занять подчиненный пост в случае, если его… вам предложат, когда либералы снова придут к власти. Я в каждом случае изображал неведение… Сегодня утром в 11 появился Альфред; похоже, он хорошо осведомлен о моих делах… он уже знал, что вчера вечером мы вместе играли… Какая жалость, что инквизицию отменили! Каким бы ценным доносчиком стал мой родственник!»