Дом с мезонином в наследство

— Нет, Антон. Не помню я никакой такой особенной радости. Ты где угодно мог тогда жить, хоть в самом каком захудалом сарайчике – все равно я бы к тебе переехала. Не понимаю я счастья одной только сытости, хоть убей. Однобокое оно какое–то. Не хочу. Да и ты, я думаю, тоже…

— Ну да, ну да… — грустно улыбнулся ей Антон. – Конечно же ты права, Тиночка… А только не пропускаем ли мы чего мимо себя, всегда носами в книжки да в диссертации свои уткнувшись сидим? А? Может, эта вот девочка как раз и видит в жизни то, чего мы не видим?

— Ой, боже! Что я такое слышу… — полушутя–полусердито покачала головой Тина. –Антон, да ты ли это, муж мой? Не узнаю я тебя… Да отбери сейчас у тебя твои книги – умрешь же сразу! От тоски да несчастья с ума сойдешь в один момент! Вы посмотрите на него – сомнения его материальные одолели…

 Махнув в знак понимания рукой, Антон Павлович лишь рассмеялся весело. И разговор этот никчемный прекратил. Однако надолго застрял еще в Тининой голове его то ли вопрос, то ли утверждение : «… а может, не так уж и не права эта девочка…»

 И тем не менее жизнь их в доме с мезонином, казалось, наладилась. Мисюсь, смирившись с необходимостью получения высшего образования, регулярно посещала занятия на подготовительных курсах, с удовольствием гоняла по городу на Антоновой машине, отстаивала очереди в магазинах, добывая себе вожделенно–редкие в те времена импортные тряпочки. И Тина с Антоном вели себя вполне добродушно – пусть себе тешится девчонка, лишь бы глупостей больше не творила. Она их и не творила, казалось бы. А только в канун Нового года поджидала их еще одна нехорошая история… До такой степени нехорошая, что не подключи Антон к ней всех своих влиятельных знакомых, загремела бы девчонка в колонию, как пить дать…

 Попалась Мисюсь в тот раз на «фарцовке», как говаривали в те то ли жестокие, то ли глупые времена. Перепродавала на пару с приятельницей из компании «золотой молодежи» втридорога те самые импортные тряпочки, которые удавалось добыть правдами и неправдами. Тогда многие этим безобидным на современный уже взгляд делом занимались, и ничего. Бывало, и очень успешно даже. Тут, главное, надо было суметь извернуться да не засветить свой маленький бизнес так уж открыто. Меру надо было знать. А иначе попадешь в чуждые обществу проводники «загнивающего капитализма», потом от этого «загнивания» и не отмоешься… Вот Мисюсь и умудрилась в эти редкие, но очень показательные «проводники» попасть по неопытности. Когда им из милиции позвонили, Тина чуть с ума не сошла. Спасибо, хоть позвонили вовремя. Это еще слава богу, что уголовного дела завести не успели. У Антона, слава богу, оставалось еще время, чтоб прокрутиться–подсуетиться по нужным знакомым…

— Ну вот скажи, чего тебе не хватает, Мисюсь? – горестно допрашивала сестру Тина. – Ну зачем, зачем тебе иметь больше, чем на самом деле надо? Не понимаю…

— Конечно, не понимаешь… — бурчала тихо в ответ Мисюсь. – Сама–то устроилась, смотри… И дом у тебя, и муж с приличной зарплатой… А я? А у меня чего? Ничего и нет…

 Антон только усмехался, слушая это ее злобное бурчание. Он вообще в последнее время перестал проявлять в отношении прыткой свояченицы какие бы то ни было эмоции. То ли привык к ее выходкам, то ли смирился так…А у Тины руки опускались. Не знала она, что делать с сестрой. И вместе с отчаянием росло и росло рядом чувство вины неизбывное, что бросила тогда девчонку на отца с братом, а потом еще и влюбилась так безоглядно в Антона своего. А потом и сам Антон вдруг огорошил ее неожиданным разговором… 

— Тиночка, ты знаешь, мне с тобой по одному щекотливому вопросу надо посоветоваться. Даже не знаю, как бы тебе это сказать…

— Что? Что, Антон? Говори. Что случилось? Опять что–нибудь Мисюсь выдала, да?

— Да ничего серьезного, собственно… Понимаешь… Ну… Я должен тебе это сказать, и все тут! Хотя и не знаю…Только не бери это особо в голову, Тиночка! Договорились?

— Господи, да что такое, Антон? Говори уже, не пугай меня!

— Нет, ты не бойся. В принципе, ничего страшного не случилось. Но Мисюсь, она…Фу, черт! Как это сказать то?

— Что? Что – Мисюсь?

— Она недавно такой номер выдала! Представляешь, взяла и сказала, что очень любит меня…

— Да? Ну и что? Конечно же, любит! А кого ей еще любить? И меня, и тебя любит…

— Нет, ты не поняла, Тина! Как мужчину любит! Вообразила себе бог знает чего… Детские фантазии какие–то…

— Нет, Антон… Что ты… Этого быть не может! Тебе показалось… Ты что–то не понял, наверное…

— Тиночка, я же мужчина все–таки. Все я понял, как надо. Да и вообще… Все эти ее прикосновения–прижимания случайные, глаза с поволокой, улыбки…Только не подумай ничего такого, Тин–Тин! Говорю же – мне и самому это все очень неприятно!

— А я и не думаю… — растерянно проговорила Тина. – Чего такого я должна думать? Бог с тобой, Антон… Она же ребенок еще.