Дом солдатской славы

— Больше года, — говорил он, — я пролежал в различных госпиталях. Многие вслух говорили, что лечение мне не поможет, состояние безнадежное, да и сам видел — не выживу. Спасибо врачам. Они упорно боролись с моей смертью. Ногу ампутировали сразу, а руку спасли. «Жив останешься, здоровье поправим, а воевать тебе больше не придется», — сказали мне тогда врачи.

После излечения отважный воин вернулся в родное село Глинки на Орловщине и взялся за хозяйство. Работы — непочатый край. Дом фашисты сожгли, мать сильно постарела и жила в землянке, а там и колхозу нужны были рабочие руки. И бывший пулеметчик Илья Воронов взялся за ремонт сельхозинвентаря.

В комнату вошла сотрудница музея.

— Вам предстоит еще одна встреча с вашим товарищем, — сообщила она, но не сказала с кем.

Мы спустились этажом ниже и вошли в номер. Навстречу шагнул невысокий пожилой человек с пышным седыми усами.

— Глущенко! — радостно вскрикнул Воронов и обнял товарища.

Василий Сергеевич долго вглядывался в меня, потом заговорил:

— Глазам своим не верю. Це, мабуть, сон? Я же считал, что вас, Филиппович, и в живых нэма. Кто-то мне об этом еще тогда в госпитале говорил.

Глущенко постарел, голова покрылась сединой. Он, как и Воронов, остался без ноги. После битвы на Волге он участвовал во многих боях и дошел до Восточной Пруссии. Там под бомбежкой ногу оторвало. Стал инвалидом и вернулся домой. Долгое время работал в колхозе, а недавно ушел на заслуженный отдых.

В тот же день на празднование приехал еще один ветеран обороны прославленного дома — Файзрахман Зельбухарович Рамазанов.

— Помните, я мечтал, что после войны снова возьму в руки молот? — говорил бывший бронебойщик. — Нет больше бронебойщика Рамазанова, есть кузнец Рамазанов. Приезжайте в гости ко мне. Я живу в совхозе «Волжский» Астраханской области. Овец там разводим. Небось, каракуль знаете? Мы его делаем.

В дверь кто-то постучал, и к нам вошла женщина.

— Мария! — бросаясь к ней навстречу, радостно воскликнул Воронов.

— Илюша! Да ты ли это? — с той же взволнованностью и ликованием отозвалась вошедшая. — Ведь я же тебя с тех пор, как умотала бинтами и уложила в лодку, посчитала покойником. Кто-то из ребят, вернувшись тогда с переправы, сказал, что дорогой умер.

— Я и сам думал, что покойником буду, а вот, как видишь, жив. Врачи умереть не дали.

Да, это была та самая худенькая санитарка Маруся Ульянова, которая многим из нас перевязывала раны. Только теперь перед нами стояла не худенькая, а солидная дама. И уже не Ульянова, а Ладыченко. Она оказалась жительницей Сталинграда. После войны вернулась домой. Сначала, как и все сталинградцы, восстанавливала родной город, а сейчас уже давно работает заведующей продовольственным магазином в Кировском районе Волгограда.

В тот вечер мы долго не спали. У каждого было что вспомнить, о чем рассказать. Из глубины четырнадцатилетней давности всплывали многие события из боевой жизни гарнизона. Вспоминая о товарищах, Рамазанов начал говорить об Александрове, как тот, будучи тяжелораненым, с песней продолжал бой.

— Да я же его знав ще из-пид Камышина, — отозвался Глущенко и, перемешивая русские и украинские слова, с солдатским юморком стал рассказывать.

— Вэсэлый був хлопче, тут ничего ни скажешь. Всэ, бувало, писни спивав, да так гарно, що и другим спиваты хотилось. А еще у него була привычка и других развэсэлить, особо в трудну минуту. Бувало, поднимут нас ночью по тревоги и киломитрив на пьятнадцать марш, а он завсегда ходы в в строю замыкающим, бо ростом низенкий був. Глядишь, с полдорози многие поотстовалы, a он уже впереди идет посвистуе и кричить им тихесенько: «Эй, вы, слобаки, що поотстовалы, а ну, бринза рота, бринза взвод, подтенись!». А вот про то, як его звалы, так я узнал уже на барже, когда сюда перепровлялись. Сижу я, значить, на палубе и про себе думаю: «Як же там в городе воеваты, колы уже всэ огнем пылае, да бомбовозы с утра до ночи чушки таки бросают». — Чую, позади кто-то насвистывать почав. Гляжу, вин сидыть. Ну, думаю, хлопче, я бы тоже посвистав, если бы по спини мурашки ни пробигалы, потому що возле самой баржи то и дило снаряды та мины в воду шлепались. Подсив я к нему поближе, да и спрашиваю: «Як тебе звать, хлопче?» — А вин улыбнувся и отвечает: «Зовут меня Александром, по батьки Петрович, а фамилия Александров». — Глущенко немного помолчал и уже задумчиво проговорил. — Потом мы с ним встретились уже в мельницы. Теперь, мабуть, и в живых нема, а може и жив, про вас я тоже думав, що головы посложили, а вот бачитэ, повстречалысь…

Вечером 2 февраля нас пригласили на торжественный вечер, посвященный 14-й годовщине разгрома фашистских войск под Сталинградом. А днем мы побывали на Мамаевом кургане, возложили венок на могилу павших воинов. В тот же день в горисполкоме Воронову вручили медаль «За оборону Сталинграда».