Дом Солнц

Чистец позволил миногам подтащить дохлую добычу поближе к «Голубянке красивой». «Лентяй» остался на месте, наши корабли по-прежнему разделяло целых десять тысяч километров. Жабообразный корабль Чистеца был больше «Полуночной королевы», но не настолько, чтобы затянуть ее в грузовой отсек. Чистец привел пушки в боевую готовность, не отключая псевдотягу, а защитную оболочку не выпустил. Еще десять миног выскочили из чрева «Голубянки», чтобы обеспечить тягу, если Чистецу придется активировать защитную оболочку. Сто километров до «Королевы» превратились в десять, потом в один. На последнем этапе мне показалось, что корабли безнадежно слились воедино, словно налетели друг на друга.

Я почувствовал неладное чуть раньше, чем заметил реакцию Чистеца. Либо он растерялся, либо защитная оболочка «Голубянки» оказалась менее эффективна, чем он надеялся, и, пока раскрывалась, съела драгоценные доли секунды. Поврежденный корпус «Полуночной королевы», который распадался на наших глазах и обнажал беззащитные внутренности, раскололся на острые кривые осколки. «Критическое нарушение целостности», – определил я, наблюдая, как сыплется обшивка, а нагрузка терзает искореженный труп корабля. Секундой позже я понял, в чем дело. Беззащитные внутренности оказались внешним маскировочным слоем, который осыпался вместе с фальшивым корпусом. Настоящий корпус скрывался под ним, темный, гладкий, неповрежденный. Этакий кинжал в двойных ножнах.

– Чистец! – закричал я.

Поздно, беда уже случилась. Защитная оболочка активировалась, но слишком медленно, обломки фальшивого корпуса дождем посыпались на «Голубянку красивую» и сильно ее поранили. Невредимый корабль Калгана ощетинился гамма-пушками – я заметил как минимум десять; пушки открыли огонь по Чистецу. Защитная оболочка отразила часть энергии. Когда фотоны стали видимыми, оболочка замерцала, как электрическая лампочка, а когда ее захлестнули асимметрии полей, вспыхнула ярко-голубым. Атака продолжалась, «Голубянку» расстреливали почти в упор, да еще ее корпус сильно пострадал от обломков. Однако миноги Чистеца открыли ответный огонь. Их спиральные световые залпы пронзали пространство и хлестали стробирующую защитную оболочку, которую выпустил Калган. Иногда выстрелы приходились на короткие промежутки пассивного состояния поля и попадали в цель. Увы, серьезного вреда они не наносили – слегка царапали темный корпус, а важные системы не задевали.

Лишенные возможности полноценно использовать псевдотягу, оба корабля стали выпадать из ускоренной системы координат «Лентяя». Защитные оболочки сливались в подобие гантели – это корабли старались минимизировать контактную зону.

Совсем как два древних парусника в ближнем бою – снасти безнадежно перепутались и обрекли врагов умереть вместе.

– Лихнис, убирайся отсюда… – прохрипел Чистец. Имаго я уже не видел. – Сейчас же убирайся…

– Чистец… – начал я.

– Улетай… Разыщи Портулак. Спаси ее! Передай, что я ужасно сглупил и прошу прощения.

Я развернул «Лентяя» и погнал прочь от перестреливающихся кораблей, краем уха слыша возмущенное верещание пульта, сулящего мне неминуемую погибель. Я был на полпути к группе преследования, когда один из кораблей позади меня превратился в ослепительно-яркую точку, которая раздулась и заполнила грязно-белым сиянием двойную петлю изуродованной защитной оболочки. Волны радиации натянули ее и прорвали с яростью миниатюрной сверхновой. Среди таких мощных потоков энергии не мог уцелеть ни один корабль, даже самые защищенные отсеки. Чистец пожертвовал собой, совершил последний подвиг ради Линии, которой так дорожил. Он делал ошибки, наживал врагов, просчитывался и прокалывался, но последним поступком оправдал себя целиком и полностью, по крайней мере в моих глазах.

Только Калгана он не уничтожил.

Сперва мы ничего не заметили. Калган здорово замаскировал свой корабль – ни дать ни взять обломок, вылетевший из огненного шара. Паслен почуял неладное и чуть изменил курс «Ромба сгущения», пообещав нагнать нас, как только удовлетворит любопытство.

Он наткнулся на черное яйцо в пузыре защитной оболочки. Кораблик метров десяти длиной, казалось, не имел ни двигателя, ни центра управления.

С яйцом мы разобрались быстро. Калган надеялся сбежать в такие дали, где можно объявиться без страха. На тысячу, десять, пятьдесят тыcяч световых лет – он унесся бы в воздушное пространство другой метацивилизации, отделенный пространством и временем от своих преступлений. Калган попросил бы у местных помощи, и они с удовольствием помогли бы – даже на пределе своих научных достижений, а сама операция растянулась бы на века, если не на тысячелетия.

Паслен посигналил яйцу, и какое-то примитивное устройство вывело Калгана из латентности.

Его имаго появилось на дисплеере каждого из наших кораблей. Калган сиял, радуясь чудесному спасению.