Дом Солнц

– То же самое, Лихнис, ты говорил и в прошлый раз. А потом показал нам потрясающие чудеса и диковины. Ты стал настоящим королем сбора.

– Может, я просто старею, – сказал я. – Но на этот раз предпочел выбрать путь немного полегче. Я сознательно старался держаться подальше от обитаемых планет и вообще от всего, где могло бы случиться что-то захватывающее. Зато я видел множество закатов.

– Закатов? – переспросила она.

– В основном звезд солнечного типа. При определенных условиях, в спокойной атмосфере и с подходящей высоты можно иногда увидеть зеленый луч перед тем, как звезда уйдет за горизонт… – Я запнулся, ненавидя собственный голос. – Ладно. Это всего лишь часть ландшафта.

– И так все двести тысяч лет?

– Нисколько не жалею. Я наслаждался каждой минутой.

Вздохнув, Портулак покачала головой. С ее точки зрения, я был безнадежен, и она не пыталась это скрыть.

– Я не видела тебя сегодня утром на оргии. Хотела спросить, что ты думаешь о нити Калгана.

Воспоминания Калгана, прожженные минувшей ночью в моем мозгу, все еще оставались яркими, как электрический свет.

– Его ничто не волнует, кроме собственных интересов, – сказал я. – Замечала, что любые приключения, в которые ввязывается Калган, непременно заканчиваются тем, что он выглядит геройски, а все остальные малость туповато?

– Верно. На этот раз даже его обычные обожатели перешептывались у него за спиной.

– Ему это только на пользу.

Портулак взглянула на море, видневшееся за скоплением парящих вокруг небольшого архипелага кораблей. К вечеру сгустились облака, и корабли, в большинстве своем расположенные носом вниз, пронизывали их, будто кинжалы. Кораблей было около тысячи. Вид напоминал перевернутый ландшафт – море тумана, нарушаемое стройными светящимися шпилями зданий.

– Корабля Асфодели еще никто не видел, – сказала Портулак. – Похоже, она сюда не доберется.

– Думаешь, ее нет в живых?

Портулак склонила голову:

– Вполне возможно. Ее последняя нить… была слишком рискованной.

Эта нить, представленная на прошлом сборе, изобиловала полетами в окрестностях гибельных явлений, и каждый раз Асфодель бросала вызов смерти. То, что тогда казалось прекрасным – извергающая огненные сполохи двойная звезда или взрывающаяся сверхновая, – вероятно, наконец настигло ее и убило. Убило одну из нас.

– Мне нравилась Асфодель, – рассеянно проговорил я. – Жаль, если ее больше нет. Может, она просто задержалась?

– Почему бы тебе не вернуться внутрь и не перестать хандрить? – сказала Портулак, пытаясь увести меня с балкона. – Тебе это не к лицу.

– Я в самом деле не в настроении.

– Честно, Лихнис, я уверена, сегодня ты нас удивишь.

– Зависит от того, – ответил я, – насколько вы любите закаты.

В ту ночь мои воспоминания сплелись со сновидениями других гостей. Наутро многие из них сумели высказать хвалебные замечания о моей нити, но под покровом вежливости слишком явно читалось разочарование. Дело было не просто в том, что мои воспоминания не добавили к целому ничего потрясающего. Больше всего гостей раздражало, что я, судя по всему, поставил перед собой цель проводить время как можно скучнее. Подразумевалось, что, выискивая вместо приключений бессмысленные зеленые лучи, я преднамеренно отказывался добавить что-либо полезное в гобелен наших общих знаний. К вечеру мое терпение опасно истощилось.

– Что ж, по крайней мере в Тысячную ночь ты не будешь нервно ерзать на стуле, – сказал Критмум, мой старый знакомый по Линии. – Ведь таким был твой план?

– Прошу прощения?

– Устроить что-нибудь позануднее, чтобы не соревноваться за лучшую нить.

– Вовсе нет, – раздраженно возразил я. – Впрочем, если думаешь, что это была сплошная скука… дело твое. Когда твоя нить, Критмум? Хочу от всей души поздравить, пока все остальные будут разносить тебя в пух и прах.

– На восьмисотый день, – спокойно ответил он. – У меня еще куча времени, чтобы изучить противника и внести несколько разумных поправок.

Он придвинулся слишком близко, и мне стало неуютно. Я всегда считал Критмума чересчур слащавым, но терпел его общество, поскольку его нити обычно оказывались незабываемыми. Он питал склонность к раскопкам руин древних человеческих цивилизаций, искал там причудливые технологии, ужасающее оружие и машинные разумы, свихнувшиеся за два миллиона лет одиночества.

– Так что, – заговорщически произнес он, – Тысячная ночь, и только она. Не могу дождаться, когда ты покажешь, что для нас сочинил.

– Я тоже не могу дождаться.

– И что это будет? Если делаешь Облачную оперу – не пойдет. Такая у нас уже была в прошлый раз.

– Хотя и далеко не лучшая.

– А в позапрошлый раз что было?

– Кажется, реконструкция крупного звездного сражения. Вполне эффектно, хотя и грубовато.

– Да, теперь вспоминаю. Вроде корабль Овсяницы принял это сражение за настоящее? И проделал в коре планеты кратер шириной в десять километров, когда сработали его экраны? Этот придурок поставил слишком низкий порог защиты.

К несчастью, Овсяница все слышал. Посмотрев на нас через плечо шаттерлинга, с которым беседовал, он бросил на меня предостерегающий взгляд, а затем вернулся к прерванному разговору.