Дом Солнц

Он выпустил из руки лучемет. Вместо того чтобы упасть на пол, оружие просто повисло в воздухе, продолжая целиться в нашу сторону. Гриша скрылся за дверью.

– Я знала, что это ошибка, – прошептала Портулак. – Думаешь, эта штука в самом деле…

Я слегка отодвинулся от Портулак, и лучемет переключил свое внимание на меня. Вздохнув, я вернулся на прежнее место. Оружие следило за моими движениями.

– Да, – кивнул я.

Вскоре вернулся Гриша и, сомкнув ладонь на рукоятке лучемета, опустил его чуть ниже. Оружие больше не целилось в нас, но мы все еще оставались во власти Гриши.

– Пойдемте, – сказал он. – Вы должны кое с кем увидеться.

Ближе к центру корабля находилось помещение без окон. Как я понял, это была спальная камера, где обитатели корабля погружались в метаболический стазис перед долгими межзвездными прыжками. На некоторых кораблях имелись достаточно мощные двигатели, способные разгоняться до скорости настолько близкой к световой, что субъективное время полета сжималось в произвольно короткие промежутки. Но этот корабль к быстроходным не относился. Экипаж был вынужден проводить среди звезд по меньшей мере годы. Именно по этой причине помещение было оборудовано медицинскими системами для многократных модификаций и омоложений тела.

Было там и тело. Бледное, наполовину сожранное хрупкой серебристой коростой, которая покрыла его сплошь от пояса до пяток и уже заползла на половину груди, правое плечо и одну сторону лица. Тело покоилось в подрагивавшем герметичном пузыре, искажавшем его облик. Вокруг него суетились машины цвета слоновой кости.

– Можете взглянуть, – разрешил Гриша.

Мы с Портулак взглянули, и у обоих вырвался судорожный вздох. Тело на койке принадлежало Лопуху.

– Ничего не понимаю, – проговорил я, всматриваясь. – Тело, которое у него на острове, в отличном состоянии. Зачем поддерживать жизнь в этом, если оно отказало?

– Это не дубликат, – сказал Гриша, кивая на пузырь. – Это его единственное тело. Это и есть Лопух.

– Нет, – возразил я. – Когда мы улетали, Лопух все еще был на острове.

– Там не Лопух, – устало вздохнул Гриша, показывая лучеметом на пару стульев возле койки. – Садитесь, и я попытаюсь объяснить.

– Что с ним? – спросила Портулак, когда мы выполнили распоряжение Гриши.

– Его отравили. Наемные убийцы. Чем-то утонченным, медленным и смертоносным. – Гриша погладил поверхность пузыря, оставляя на ней мерцающие розовые вмятины от пальцев. – Защита предназначена скорее для вас, чем для меня. Если бы я подцепил эту заразу, все обошлось бы неприятной сыпью на коже. Вас же она убила бы точно так же, как убивает сейчас его.

– Нет, – сказал я. – Он из Линии Горечавки. Нас не может убить никакая инфекция.

– Это оружие против конкретной Линии. Оно создано для того, чтобы убивать подобных вам.

– Кто с ним это сделал? – спросила Портулак. – Ты, Гриша?

Вопрос, похоже, нисколько его не задел.

– Нет, не я. Это был один из вас. Лопух подозревал, что кто-то из Сторонников.

Я нахмурился, глядя на изъеденное серебром тело.

– Лопух сказал тебе, кто именно?

– У Лопуха имелись подозрения. Но точно знать, кто его отравил, он не мог.

– Не понимаю. Что, собственно, произошло? Как вообще Лопух может лежать здесь при смерти, если мы всего лишь пару часов назад видели, как он носился по острову?

На губах Гриши возникла едва заметная улыбка – первое проявление чувств с момента нашей встречи.

– Тот, кого вы видели, не Лопух. Это конструкт, подделка, созданная его врагами, которая заменила настоящего Лопуха почти три недели назад. А настоящего Лопуха отравили, прежде чем он вернулся на свой корабль.

Я взглянул на Портулак и кивнул:

– Если Гриша говорит правду, это, по крайней мере, объясняет перемены в поведении Лопуха. Мы считали, что он боится задавать новые вопросы о Великом Деянии. А на самом деле его просто подменили.

– Значит, он задавал слишком много вопросов, – сказала Портулак, наморщив симпатичный лобик. – Хотя погоди. Если он знал, что его отравили, почему ничего не сказал остальным? И почему остался на корабле, прячась от всех, в то время как его двойник бегал по острову?

– У него не было выбора, – ответил Гриша. – Когда он прилетел сюда, корабль обнаружил заразу и не позволил ему уйти.

– Весьма благородно, – заметил я.

– Он сам запрограммировал корабль на это. Думаю, подозревал, что враги могут предпринять нечто подобное. Не хотел вернуться и распространять заразу. Он думал обо всех остальных.

Какое-то время мы с Портулак молчали. Полагаю, нас обоих одолевали одни и те же печальные мысли. Нам никогда не приходило в голову, что Лопух может повести себя достойно, даже героически. Вне зависимости от того, что еще мне предстояло узнать за этот вечер, я понял, что уже неверно оценил того, кто заслуживал лучшего.

– И все равно, – сказал я, – это никак не объясняет, почему он не предупредил остальных. Если знал, что его отравили, и хотя бы догадывался, кто способен это сделать, то преступник мог всерьез поплатиться.

– Вне всякого сомнения, – кивнул Гриша. – Но Лопух понимал, что риск слишком велик.

– Риск чего? – спросила Портулак.