Дом Солнц

– Зачем останавливаться на семи восьмых световой скорости, если этого заведомо мало?

– При каждой встрече шаттерлинги станут модернизировать корабли с учетом полученных знаний. Через пару циклов мы наверняка пересядем с газосборников на другие средства передвижения, скорость которых будет куда ближе к скорости света. Разумеется, это даст массу преимуществ – если тратить на полет меньше субъективного времени, сократится и период заморозки. Но определенная форма стазиса все равно понадобится. Чтобы корабли не раздавили нас заживо, интенсивность ускорения мы ограничим. То есть корабли не станут разгоняться до безумной скорости, а потом тормозить. Мы хотим исследовать космос, а не носиться из одного конца Вселенной в другой.

– Я о другом – зачем ограничиваться скоростью света?

– Абигейл, она недаром называется фундаментальной постоянной. Однако ты, наверное, права, и новые цивилизации, далекие потомки Золотого Часа, создадут устройства для полетов на сверхсветовой скорости. Такое открытие будет иметь воистину огромную важность, и мы встретим его с радостью. Только глубинную нашу сущность и нашу миссию оно не изменит. Галактика так и останется безбрежной и сложной – в одиночку ее не постичь. Единственный вариант – раздробиться, дать каждой своей грани индивидуальность. Я не считаю достижение сверхсветовой скорости уделом ближайшего будущего. Умные, серьезно настроенные люди ведут разработки в этом направлении уже тысячу лет. Пока на сверхсветовой скорости не переместили ни одного бита информации, не то что тяжелую громадину вроде корабля. На этом ограничении зиждутся основополагающие законы Вселенной. Нарушать их – все равно что играть в го на шахматной доске – просто-напросто нельзя.

– Почему нельзя?

– На обратном пути расспроси энциклокуб о нарушениях каузальности. Я в свое время расспрашивала, потому что задавалась такими же вопросами. К чему ограничения? По какому праву Вселенная мне указывает? Я умница, а Вселенная – водород и пыль. Однако в данный момент последнее слово за Вселенной. Почитай энциклокуб, думаю, выяснишь массу полезного.

Я еще многое увидела и узнала, но в памяти почти ничего не отложилось. Вот я пожала руку Людмиле Марцеллин и заверила, что мы поможем ей воплотить мечты в реальность, – знания и умения нашей семьи к ее услугам. Моя свита – мадам Кляйнфельтер и члены совета управляющих наблюдали за мной, снисходительно улыбаясь, словно я исполняла эстрадный номер.

Они ведь даже не представляли, что у меня появилась идея. Сперва она казалась язычком пламени, который вспыхнул только для того, чтобы тут же погаснуть. Однако получилось наоборот – с каждым днем пламя разгоралось все ярче.

Людмила Марцеллин собралась увековечить свое имя – решила устроить настоящую космическую революцию. Столь грандиозный план одним умом не осмыслишь, не то чтобы в жизнь воплотить. Только отступать Людмила и не думала.

«Чем я хуже ее?» – вот в чем заключалась моя мысль.

На обратном пути произошло два интересных события.

– Марцеллины хорошо заплатят за наши знания и навыки? – спросила я мадам Кляйнфельтер.

– Скажем так, о финансовых проблемах можно будет забыть на весьма продолжительное время, даже если за Людмилой не потянутся другие. А они потянутся, вот увидишь. Даже если Людмила отправит свои корабли к Солнцу и разобьет каждый из тысячи, у нее найдутся последователи. А без мастерства Горечавок ни одному из них клонов не создать.

– Получается, мы у руля?

– Да, впервые за долгое время.

– Условия сделки с Марцеллинами уже оговорены?

Мадам Кляйнфельтер взглянула на меня так, словно я грязно выругалась:

– Детали оговорены еще не до конца, но суть соглашения…

– Нам нужны их корабли, – перебила я.

– Корабли строят для Людмилы Марцеллин. Как только флот будет готов, она свернет производство.

– Я не о самих кораблях, а о схемах. Металлический астероид мы найдем, если нет – выдолбим тот, что под домом, а вот схемы нужны, без них свой флот не создашь.

– Но ведь флот нам не нужен. – Мадам Кляйнфельтер упорно не понимала, о чем я.

– Мне нужен, – заявила я. – Хочу того же, что и Людмила.

Памятуя о Людмилиных словах, я велела энциклокубу рассказать мне про каузальность. Сперва он выдал детское определение, совершенно не соотносимое с Людмилиными планами освоения космоса. Я уточнила запрос: как нарушить каузальность, но тут же нарвалась на отпор: такое, мол, за пределами моего разумения.

Я настаивала. Я могла быть очень настойчивой.

В итоге куб сообщил, что сверхсветовое перемещение затруднительно по целому ряду причин. Если взять взаимосвязь массы и энергии, сверхсветовая скорость как горный пик, который остается неприступным, сколь высоко ни поднимайся. Корабль израсходует неимоверное количество энергии и наберет девяносто восемь – девяносто девять процентов скорости света, еще больше энергии уйдет, чтобы достичь ста процентов, а превысить ее не удастся. В описании характеристик сверхсветового движения математики скатились на белиберду и тарабарщину комплексных чисел. Заумь заумью, а как выйти за барьер скорости света, никто не объяснил.