Дом Судьбы

Нелла присоединяется к старой подруге и осматривает Херенграхт, но не в поисках высокой девушки в чепце, похожем на идеальную луковицу, с рыбой в корзинке, а в поисках белокурой головки и пары светло-карих глаз, таких огненных, что порой они кажутся оранжевыми. Миниатюристка должна прийти, просто обязана. Нелла чувствует, что ее время на исходе.

– А вы‐то кого выглядываете? – спрашивает Корнелия, подозрительно щурясь.

– Никого, – качает Нелла головой. – Мы просто две женщины, стоящие на пороге, Корнелия. Мы никого не ждем.

Примерно через час Нелла слышит, как Отто зовет ее через весь дом. Она стоит в своей комнате, на кровати разложены планы Ассенделфта, испещренные пометками мужчин, а под матрасом покоятся двести гульденов, вырученных за картину. На лестнице раздаются шаги Отто, затем – быстрый стук в дверь. Она поправляет волосы, убирая выбившиеся пряди под чепец, и разглаживает юбки.

– Войдите.

Отто открывает дверь.

– Нам нужно поговорить.

Нелла указывает на бумаги, лежащие на ее кровати.

– О чем еще тут разговаривать? Я этого не позволю.

Отто нервно косится на планы Ассенделфта.

– Корнелия сказала, что ты продала «Кораблекрушение» Бакхейзена.

– А если так?

– Ты не посоветовалась со мной.

– В этом доме так принято.

– Двести гульденов за нее – мало. Скупщик воспользовался нашим положением.

– Я привыкла, что мужчинам это свойственно.

– Нелла…

– Две сотни – хорошая цена. Картины оставлены мне, – огрызается Нелла, ненавидя себя за то, как обиженно это звучит, словно они брат с сестрой, спорящие за наследство умерших родителей.

По правде говоря, она могла взять любые деньги, все равно Отто разозлила бы потеря последней картины. Щеки Неллы горят от гнева и стыда. У нее самой нет ни схем, ни расчетов на будущее, ей не с кем поделиться планами.

– Неужели дошло до этого? – спрашивает Отто, словно читая ее мысли. – Мы делим имущество? Мы так долго жили в согласии.

Нелла тычет пальцем в бумаги на постели.

– И все же ты, кажется, был рад позариться на мое.

Отто тихо закрывает дверь и садится на стул у кровати.

– Ван Лоос не может получить Тею.

– Почему нет? Она не обязательно будет против.

Отто пропускает слова Неллы мимо ушей.

– Я ищу другие способы выпутаться из этой передряги.

– Используя дом моего детства, даже не спросив разрешения?

Он поднимает глаза:

– Я не использую тебя. И, разумеется, мы собирались спросить.

– Мы.

– Я спрашиваю у тебя сейчас. Я хотел все подготовить сначала, чтобы суметь ответить на любые вопросы, которые у тебя появятся.

– У меня появился вопрос. Что ты знаешь о моей жизни в этом доме? О моем детстве?

– Так же мало, как ты о моем. И при чем тут детство? Это всего лишь дом, Петронелла. Ты не была там двадцать лет. Сровняй его с землей и начни все заново.

– Когда мы живем на Херенграхт, в центре мира?

– Там можно выращивать фрукты, – настаивает Отто. – А ты будешь дышать полной грудью. Не надо будет ходить на утомительные балы Клары Саррагон. И подыскивать Тее нежелательных поклонников.

– Тее нужны поклонники. А Ассенделфт остался в прошлом, – вздыхает Нела. – И риски слишком высоки. Дом давно превратился в руины, Отто. Поверь мне. Конструкции неустойчивы, и земля, которую вы здесь разрисовали, запущена. Там трясина, настоящее болото.

Отто обхватывает голову руками.

– Да, там болотистая почва, но, по словам Каспара, нам именно такая и нужна.

– У элиты есть свои загородные дома, потому что у них есть прислуга, – продолжает Нелла. – И свободные деньги, чтобы строить дворцы на любой вкус. Ты думаешь, что будешь жить как принц, но на самом деле тебя ждет жизнь крестьянина.

– Лучше, чем жизнь лгуна.

Нелла обводит бумаги нервным жестом.

– У нас нет капитала на эти твои фантазии. Где ты собираешься его взять?

Отто отводит взгляд, и Нелла, почуяв слабину, решительно продолжает:

– Отто, этот дом – дом Йохана и Марин – служил мне пристанищем восемнадцать лет, а тебе – еще дольше. Это не ложь. Он надежен. И стоит в одном из лучших мест…

– Опять ты завела старую песню! – перебивает Отто. – Что толку в лучшем квартале, если ты используешь его, чтобы свести мою дочь с первым, кто обратит на нее внимание? Если ты продаешь по дешевке наследие ее матери, чтобы оплатить наше притворство?

Нелла пытается обуздать гнев.

– Мы должны удержать Якоба. И этот дом только укрепляет его интерес к Тее, разве ты не видишь?

– А ты думала, почему он проявляет к ней интерес?

– Что ты хочешь сказать?

Отто устало морщится.

– Как ты думаешь, почему он выбрал Тею? – задает он вопрос.

– Потому что она ему нравится!

– Она ему нравится. Я уже видел такое раньше, Нелла. Интерес молодых мужчин, подобных Якобу, к девушке, что выглядит как Тея. Я видел эту симпатию, как ты говоришь, и что с ней потом происходит. И я этому не доверяю. Будто моя дочь – диковинный вид бабочки, которую он никогда раньше не встречал. Он приколет ее к доске в своей коллекции, а потом забудет о ней, как только увидит другую пару блестящих крылышек.

Отто злится. Нелла поднимает на него взгляд и с ужасом замечает в его глазах слезы. Нелла чувствует, что теряет нить разговора.