Дом толерантности

Сабир быстро пришел в себя. Ему еще не стукнуло и тридцати лет, а на его счету уже значилось несколько убитых парней и девушек. Две с половиной недели назад он изнасиловал и задушил, а затем вывез за город тело несчастной безработной узбечки, и закопал ее втихаря в лесопарке. На том же участке покоилось и тело другой девушки, русской школьницы, над которой он так же надругался, задушил и закопал.

Положив обмякшее тело Лизы в ванную, хладнокровный и суетливый Сабир сразу решил, что его следует тоже вывезти за город в знакомый лесной уголок, превращенный им в кладбище.

– У меня есть место, где мы закопаем тело и там его никто никогда не найдет, – предложил он прибежавшему бледному, как гипсовая маска, Анзору. – Надо только как-то незаметно его вывезти. Вахтерша не засекла нас?

– Нет, – медленно и сипло ответил Анзор. – Я ее отвлек разговором… Она ничего даже не слышала.

– Тело надо разрубить…

– Что разрубить?

– Не понимаешь?.. Девку надо расчленить на части. Тело в ванной. Пока не закостенело, его надо разрубить, рассовать по мешкам…

– Зачем?

– А как ты незаметно вытащишь из дома труп?… Как незаметно положишь его в багажник машины?

– Так бы сразу и сказал. Давай ты все делай сам… Я вызову машину Сулеймана. В деревню к нему и увезем.

– Не надо Сулеймана. Это далеко. Я тут приметил участок ближе. Вызывай Руслана, пусть выручает, нечего в ресторанах сидеть… Ты ему сделал квартиру, пусть отрабатывает…

– Слушай, а чего ты все командуешь?..

– Не обижайся, дружище. Надо быстрее все следы замести.

Через час Анзор отвлекал вахтершу Анастасию Григорьевну. Вежливо отвел ее в свой магазин, пообещав подарить только что завезенные ароматные дыни и арбузы.

– Бабуля, забирай арбуз, – кричал он на весь двор громко, так, чтобы его слышали люди.

Легковой автомобиль Руслана стоял почти у самых дверей подъезда. Суетливый Сабир то и дело выбегал на улицу, пытливо всматривался в парк, и, не обнаружив прохожих, бросал в открытый багажник одну тяжёлую сумку за другой.

Не прошло и пяти минут, как оба преступника справились с загрузкой расчлененного трупа и умчались на машине в неизвестном направлении.

Вахтерша Анастасия Григорьевна долго любовалась крупным арбузом, лежащим на углу стола. Боролась с желанием съесть его на рабочем месте, чтобы не тащить тяжесть домой. Однако одолеть сомнения не удалось. Соблазн взял верх. Разрезав вначале арбуз пополам ножом, припрятанным в ящике стола, она отмахала себе толстый кусок сочной ягоды, впилась в него зубами… За этим сладким занятием ее застали и шедшие после работы жители подъезда, и сам Николай Степанович, держащий под руку Ольгу Владимировну, которую встретил у магазина.

Анзор домой не шел, ходил в раздумье взад-вперед возле своего магазина. Ему было жалко Лизу. В душе клокотал гнев… Он молча ругал Сабира за убийство, хоть и по неосторожности совершенное. Но назад ничего нельзя было вернуть. Сейчас нужно алиби… И он пошел быстрым шагом в центр города.

Поздно вечером, когда по улицам шмонал гулкий порывистый ветер, Сабир нашел его в ресторане «Генацвале». На лице Анзора по-прежнему царили недоумение и бледная растерянность. Бутылка красного вина, широкая тарелка с шашлыком и зеленью стояли перед ним на столе совсем нетронутыми.

Из подавленного состояния его вызволило лишь предложение Сабира выйти на свежий воздух, прогуляться по центральной площади.

Навстречу им шла веселая говорливая молодежь. Безмятежность сквозила на лицах многих парней и девушек. Почти у каждого в руках мелькали бутылки пива.

Неожиданно вдали, за памятником неизвестному герою войны, которого Анзор не помнил, читал не раз фамилию на цоколе и тут же забывал, послышалась знакомая мелодия лезгинки. Там, у памятника, горел Вечный огонь и стояли суровые гранитные плиты с именами горожан, погибших в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками.

Мелодия звала к себе. Он прибавил шагу. Раздвинув толпу молодых ребят, Анзор увидел перед собой в тесном кругу двух знакомых кавказцев, отчаянно изображающих в танце поединок отважных воинов. У одного во рту зубами был зажат длинный нож, далеко не похожий на кинжал. Другой лихо разрезал руками воздух и то и дело гортанно выкрикивал: «Асса!.. Асса!.. Асса!».

Круг расширялся, когда танцующие лезгинку перепрыгивали через пламя Вечного огня и натыкались за ним и за мраморной плитой на радостных зевак. Им дружно хлопали, их подбадривали.

– Ну что Анзор, покажи класс! – позвал в круг один из танцоров.

Барабан моментально наполнился энергией и разлился по площади ритмичной мелодией. Ему начал вторить, подыгрывать второй «инструмент», но не барабан, а большой бочонок из-под пива. В лад барабану захлопали руки собравшихся горожан, затем загрохотал перевернутый на землю пустой почтовый ящик. Кажется, весь вечерний город замер в ожидании выхода Анзора. Десятки настырных, любопытных глаз прошили насквозь его равнодушное лицо.

Минуту-другую он колебался… Но кто-то подтолкнул его в спину, и, увидев сзади себя разгневанное лицо Сабира, он выскочил к Вечному огню.