Дом Цепей

А дальше? Она не знала. Обычная казнь — слишком просто, это жульничество. В конце концов, наказание — для живых. Приговор должен быть иным: выжить, шатаясь под грузом цепей знания. Приговор не просто жить, а жить с этим; таков единственный ответ на… всё.

Она услышала за спиной хруст щебня под сапогами и обернулась. Без дружелюбной улыбки, сейчас она ни к чему.

— Л’орик. Я счастлива, что ты соблаговолил услышать мою просьбу. Кажется, что ты вырос из этой былой привычки.

Ох, как он прячется от меня, нынче его преследуют тайны, смотрите, как он избегает моего взгляда, — я вижу, как в нём происходит борьба. Он хотел бы мне рассказать. Но ничего не скажет. Мне подвластна вся сила богини, и всё же я не могу поймать этого неуловимого мага, не могу выдавить из него правду. И это само по себе предупреждение — он не тот, кем кажется. Не обычный смертный…

— Я был нездоров, Избранная. Даже короткая прогулка от лагеря вымотала меня.

— Я скорблю о твоей жертве, Л’орик. И потому без задержек перейду к делу. Геборик заперся у себя — он не появляется, не принимает гостей, и это длится уже недели.

Его передёрнуло — и вполне искренне.

— Заперся ото всех, госпожа.

Она вскинула голову:

— Однако ты был последним, кто говорил с ним. Вы долго пробыли в его шатре.

— Я? И это был последний раз?

Не та реакция, которой она ждала. Хорошо, значит, его тайна не связана с Призрачными Руками.

— Да. Был ли он расстроен вашей беседой?

— Госпожа, Геборик давным-давно расстроен.

— Чем?

Их взгляды на мгновение встретились, глаза чародея были шире обычного. Потом он вновь отвёл взгляд.

— Он… скорбит о твоей жертве, Избранная.

Она моргнула:

— Л’орик, я и не подозревала, что мой сарказм так ранит тебя.

— В отличие от тебя, — серьёзно ответил он, — я не шучу. Он скорбит…

— О моей жертве. Что ж, это довольно странно, поскольку он не слишком высоко меня ставил до моего… перерождения. И какую конкретную утрату он отметил?

— Я не знаю. Боюсь, тебе придётся спросить у него самого.

— Значит, ваша дружба не дошла до взаимных исповедей.

На это он не ответил. Ну, он и не мог. Это было бы подтверждением, что ему есть в чём признаться.

Она отвела от него взгляд и вновь принялась рассматривать будущее поле боя. Я могу представить себе построенные армии, да. Но что дальше? Как они станут двигаться? Что возможно, а что нет? Богиня, у тебя нет ответов на такие вопросы. Они ниже тебя. Твоя сила в твоей воле, и только в ней. Но, дорогая богиня, иногда этого недостаточно.

— Корболо Дом доволен этой будущей… ареной.

— Я не удивлён, госпожа.

Она снова посмотрела на него:

— Почему?

Л’орик пожал плечами. Она смотрела, как он подыскивает альтернативу тому, что едва не сказал.

— Корболо Дом хотел бы добиться, чтобы Тавор делала в точности то, что ему нужно. Расположила свои силы здесь или там, но нигде более. Подошла именно отсюда. Сразилась с ним там, где он хочет сражения. В его глазах малазанская армия марширует к месту своей гибели, как будто одним только своим желанием он в силах сделать Тавор безрассудной или глупой. — Л’орик кивнул на огромный котлован. — Он хочет сразиться с ней здесь. Ждёт её здесь. Но зачем ей это?