Дом Цепей

— Ну, раз ты не приемлешь благословения и всего прочего, я начинаю теряться. Может, сам предложишь?

— Хотелось бы узнать ответы на некоторые вопросы.

— Неужели?

— Да. Например, почему вы с Темным Троном планировали устранить Лейсин и разрушить империю? Это просто желание мести?

Бог, кажется, вздрогнул. Резаку показалось, что невидимые глаза посуровели. — Силы благие, — проговорил Котиллион, — ты заставляешь меня пересмотреть предложение.

— Я хочу это знать, — настаивал дарудж, — чтобы понять случившееся с Апсалар.

— Ты требуешь, чтобы покровитель оправдывал свои поступки?

— Это не требование. Просто вопрос.

Котиллион долго молчал. Костер погас, только отдельные угли еще мерцали на ветру. Резак ощущал, что где-то в темноте неутомимо бегает вторая Гончая.

— Необходимости, — спокойно произнес бог. — Идет игра, и опасные по видимости ходы могут оказаться всего лишь отвлекающими. А может, сам город Даруджистан лучше служит нашим целям, пока остается свободным, независимым. За каждым движением, каждым разменом таятся различные уровни намерений. Подробнее я объяснять не намерен, Резак.

— Вы… вы сожалеете о содеянном?

— Ты на самом деле такой бесстрашный? Сожаления? Да. Много, много сожалений. Но однажды ты сам можешь понять, что сожаления ничего не стоят. Важно то, как ты исправляешь последствия.

Резак медленно отвернулся, встав лицом к темному морю. — Я бросил монету Опоннов в озеро.

— И не сожалеешь?

— Сам не знаю. Мне не нравилось их… внимание.

— Не удивляюсь, — пробормотал Котиллион.

— Еще один вопрос, — сказал Резак, вновь глядя на бога. — Это ваше задание… если я окажусь в опасности, можно ли призвать Слепую?

— Гончую? — В голосе Котиллиона ясно слышалось изумление.

— Да. — Резак поглядел на громадную бестию. — Ее внимание меня… успокаивает.

— Ты столь редкая птица, смертный, что сам не догадываешься. Ладно. Если будет неотложная нужда, позови ее — и она придет.

Резак кивнул. — А теперь — чего вы желаете от меня?

* * *

Солнце встало над чистым горизонтом, когда вернулась Апсалар. Резак успел поспать несколько часов и встал, чтобы похоронить Реллока у линии прибоя. Он еще раз проверял трюм лодки, когда тень упала рядом с его собственной.

— У тебя были посетители.

Он покосился на нее, вгляделся в бездонные черные глаза. — Точно.

— Теперь у тебя есть ответ на мой вопрос?

Резак нахмурился, потом вздохнул и кивнул. — Да. Мы едем исследовать один остров.

— Остров? Далеко ли?

— Не очень. Однако он отдаляется.

— Ага. Понятно.

«Понятно. Ага».

Чайки вопили, кружась над их головами, спеша в море. Превращаясь в белые искорки, они летели на юго-запад.

Резак налег на нос, толкая суденышко в воду. Влез на борт. Апсалар взобралась следом, стала к рулю.

«Что теперь?» Бог дал ответ.

* * *

В мире, который Тисте Эдур называют Зародышем, не было рассветов уже пять месяцев. Небо стало серым, свет странно искаженным, рассеянным. Пришел потоп, потом наступили дожди. Мир был разрушен.

Но даже в обломках сохранилась жизнь.

Десятка два здоровенных головастых сомов выползли на облепленную илом стену. Они были длиннее, чем двое взрослых людей. Твари успели нарастить жирок; серебристые брюха тяжело распластались по камням. Их кожа высохла, черные спины покрылись паутиной трещин. Тускло блестели неподвижные маленькие глазки.

Казалось, эти глаза не способны заметить одинокого Т'лан Имасса.

Отзвуки любопытства все еще звенели в иссохшей, порванной в клочья душе Онрека. Скрипя суставами и узловатыми веревками сухожилий, он присел около ближайшего сома. Ему показалось, что твари не умерли. Еще недавно рыбы не обладали конечностями. Кажется, он стал свидетелем метаморфозы.

Вскоре он выпрямился. Волшебство, позволявшее стене выдерживать неизмеримый вес нового моря, еще сохранилось на этом участке. На других оно исчезло, отчего возникли широкие бреши и вода потоками изливалась на другую сторону. Мелкое море распространялось. Придет время, заподозрил Онрек, и остатки стены превратятся в единственные острова этого садка.

Бурное наступление моря застало их врасплох, разбросало среди водоворотов. Т'лан Имасс знал, что кое-кто выжил, найдя спасение на стене или грудах плавучего мусора, восстановив форму. Охота может возобновиться.

Но Куральд Эмурланн, даже раздробленный, плохо подходит Т'лан Имассам. Без Гадающего по костям Онрек не может призвать силы Телланна, дотянуться до сородичей, сообщить, что еще жив. Для большинства его собратьев это могло стать достаточной причиной для… капитуляции. Бурные волны, из которых он недавно выбрался, предлагают истинное забвение. Раствориться в воде — единственный путь бегства от вечного ритуала. Даже среди логросов — Хранителей Первого Трона — были избравшие такой путь. Онрек знал об этом. Но есть и худшие решения…

Он сам лишь мельком подумал об окончании бытия. Правду говоря, он гораздо меньше тяготился бессмертием, нежели большинство собратьев.

Видите ли, в мире есть много вещей, на которые стоит посмотреть…