Дом, забытый временем

Мэрский бальный зал был крупнее, чем Мэдисон-Сквер- Гарден, и занимал место, где прежде располагался Колумбийский университет. На стенах транслировалось декоративное изображение по последнему писку трехмерной моды: открытый космос, усеянный разноцветными звездами,– а под сводчатым потолком светила люстра в форме спиральной туманности. От широких парадных дверей полированные ступени вели на огороженный, устланный роскошными коврами подиум, где располагались не менее роскошные диваны и кресла.

Когда Берк с Леа Волькер вошли, на подиуме уже собрался цвет общества, а прочие гости – выказавшие свое почтение верхушке – столпились внизу, в ожидании танцев. Все шло так, как Берк и задумывал: не успели они ступить в залу, как взоры собравшихся обратились на них. Одетая в платье-бикини за тысячу кредитов, которое на ходу позволяло мельком разглядеть ее золотистого оттенка загорелые бедра и грудь, Леа являла собой образец пламенной женственности среди тех, кто до момента ее появления знать не знал, какой свет излучает настоящая женщина. Ее черные волосы, уложенные в модную ныне прическу, смотрелись просто поразительно, а в голубых глазах словно бы прибавилось бриллиантового блеска. Глядя на нее краешком глаза, Берк сам не верил, что всего неделю назад Леа была еще босоногой дикаркой в саронге из шкуры антилопы.

Когда они поднялись на подиум, мэр – высокий, белокурый и радушный – вышел им навстречу. Лет ему было примерно столько же, сколько и Берку,– около сорока восьми – а оттенок кожи прямо-таки кричал о долголетии, которое, по счастью, досталось тем, кого бросили на Земле. Рядом с ним встала поразительная рыжеволосая женщина, любовница. Шишки рангом поменьше – тоже с любовницами – выстроились позади мэра. В конце их шеренги Берк заметил Таунсэнда Мэллори, директора Отдела водных путей, одетого в безупречную пару: синие отутюженные брюки и белый с золотой окантовкой пиджак,– и застонал про себя. В стремлении выставить Леа напоказ, он совершенно позабыл, что Мэллори – банту, и этот просчет мог стать смертельным.

–Добро пожаловать, бвана[8] Берк,– сказал мэр, используя эпитет, под которым Берк был известен с самого открытия «Вельда». Потом он выжидающе посмотрел на Леа.

Исполнившись гордости, Берк глубоко вздохнул:

– Мэр Линдквист, позвольте представить мисс Волькер. Леа, это мэр Линдквист.

Линдквист был очарован, в чем поспешил признаться. Затем он представил Леа своей любовнице, а после – повел вдоль шеренги высоких гостей. Берк, обеспокоенный, старался не отставать от нее. Он был уверен, что Леа прежде ни разу не видела полноценного негра. Просто не могла видеть: с тех самых пор, как в кровавые войны времен апартеида негритянское население Южной Африки было практически полностью истреблено, Мировое правительство загоняло изгоев в резервацию Ботсвана. Если сейчас Леа даст волю инстинктивной ненависти, то этим выдаст себя, и Берку конец. Какой же он дурак, решился сыграть в Пигмалиона, поставив на кон свой социальный статус, добытый с таким трудом!

Когда Леа приблизилась к Мэллори, она слегка напряглась, щеки ее немного зарделись. И все же Мэллори она приветствовала тем же учтивым тоном, каким общалась с остальными гостями. Сам Мэллори изящно поклонился, выдавая эмоции – а он был поражен красотой дикарки,– лишь тем, что заморгал чуть чаще. А потом – о чудо!– все закончилось, и Линдквист вскинул руку, давая знак, чтобы заиграла музыка.

Из скрытых где-то в потолке динамиков плавным дождем полились первые аккорды. Линдквист обернулся к Леа:

– Положение дает мне право рассчитывать на первый танец,– сказал он.

Леа подала мэру руку, и он повел ее вниз в танцевальную зону. Берк отправился следом, глядя, как они исчезают в толпе танцующих. Они неплохо смотрелись вместе. Поговаривали, будто у Линдквиста в жилах нет ни капли негритянской крови, что неудивительно: белое население Америки полностью поглотило негритянское, однако изгои – не единственные, кто никак в этом поглощении не участвовал.

Берк проследовал в бар у основания помоста и заказал себе двойной бренди. Правда, выпивка никак не помогла растопить ледяной комок страха в горле, и Берк заказал еще. В столь ранний час в баре клиентов было немного, и двоих из них Берк даже знал: Буффало Билл Макинтайр, владелец Прерий, и Аллигатор Смит – владелец Амазонки. Берк кивнул им в знак приветствия, но решил не присоединяться, как поступил бы в ином случае. Вместо этого, выпив второй бренди, вернулся в бальный зал. Леа он отыскал не сразу; еще больше времени прошло, прежде чем он сумел наконец потанцевать с ней. Ее синие глаза находились вровень с его, и от этого Берк еще острее ощущал, какого низкого он роста. Леа больше не сторонилась его прикосновений, но Берк чувствовал: он ей по-прежнему отвратителен. Он отчаянно пытался придумать, что сказать, а когда наконец нашел нужные слова, вклинился Линдквист и увел Леа.