Дома костей

При дневном свете Рин удавалось отогнать большую часть воспоминаний, полностью погрузившись в работу. Но ночью, когда воспоминания возвращались, как куры на насест, избавиться от них она уже не могла. Мельком взглянув на козу, которая трусила рядом, Рин поняла, что впервые за все время не рада ее присутствию. Ее не покидало ощущение, что смерть откусывает от ее семьи одного человека за другим, и ей не хотелось видеть, как будет медленно разлагаться любимая коза младшей сестры.

Поскользнувшись на камне, она упала, сильно ударившись коленом, и не сдержала стон боли. Так она и сидела на земле, пока не почувствовала, как ей на плечо легла ладонь Эллиса.

– Ты в порядке? – тихо спросил он.

– Да, – ответила Рин. Ложь вырвалась сама собой, но даже ей показалась фальшивой.

Фонарь она поставила рядом на камни. Пламя затрепетало, но не погасло.

Отвращение бурлило в ней, Рин сама не понимала, что заставило ее заговорить. Может, то, что истина уже несколько месяцев прожигала внутри дыру, и кто-то должен был узнать об этом.

– Я знала, – сказала она.

– Что? – Он сел рядом, но она упорно не смотрела в его сторону.

– Знала про дядю. – Она переплела пальцы и стиснула их.

Тишину нарушил лишь резкий вдох Эллиса, который эхом отозвался от стен рудника.

– Я знала, что он мертв.

Его голос зазвучал тихо, вызывая у нее желание убежать прочь. Такого отношения она ничем не заслужила.

– Знала заранее?

Она так и не поняла, почему разговорилась – может, повлияла ночь, ощущение близости в темноте, воспоминания о домах костей в поселке. Там у всех были свои мертвецы, а у нее их просто насчитывалось больше, чем у других.

– Я похоронила его, – призналась она.

Эллис осторожно коснулся ее руки.

– Расскажешь? – спросил он.

Ей не хотелось – слова могли сломить ее. Но может быть, произнеся правду вслух, она избавится от тяжкого бремени.

– Мы были счастливы, – начала она. Разве не так начинаются обычно истории? – Моя семья – отец, мать, брат и сестра. Некоторое время мы жили хорошо. После того как папа пропал на руднике, дядя переселился к нам, чтобы помогать маме по дому. Мы его недолюбливали, но относились как к родному – он ведь приходился братом нашей маме, и она его любила. А потом на нее напала хворь. Грудная болезнь забралась к ней в грудь да там и осталась. Когда мама умерла, нас оставили на попечении дяди. Он считал нас обузой. Мы старались не досаждать ему.

Ради этого Рин часто уходила из дома: пропадала в лесу, собирая ягоды и желуди, рыла могилы, когда требовалось. Гарет бросил детские игры и вместо матери занялся книгами расходов. Он ведал денежной стороной ремесла погребения мертвых и научился говорить со взрослыми так, что они обращались с ним как с равным. А Кери научилась следить, чтобы на столе всегда была еда. С малых лет она умудрялась готовить ее из самых скудных остатков, сбивала козье молоко, делала сливочное масло и сыр, а ее сладкую выпечку можно было продавать в базарный день.

– Мы справлялись как могли, – продолжала Рин. – Но… несколько месяцев назад дядя вернулся среди ночи из «Рыжей кобылы». Он был пьян и зол оттого, что снова проигрался в карты. О том, что он занял деньги у Эйнона, мы узнали только потом. А тогда он винил в своих долгах нас, заявлял, что, если бы ему не пришлось прозябать в Колбрене, сейчас он бы уже преуспел. Пьяный и злой, он оступился на лестнице и свалился с нее. – Рин до сих пор помнила, как громко хрустнул череп от удара о дерево. – Он ударился головой о дверной косяк и скатился во двор. Пару минут мы стояли молча, смотрели на него и ждали, что он сейчас поднимется и снова закричит на нас, но он оставался неподвижен.

Она взглянула в глаза Эллису в первый раз с тех пор, как начала рассказывать. Его лицо было невозмутимым, он кивнул, словно прося ее продолжать.

– Гарет хотел кому-нибудь рассказать, что случилось, – снова заговорила Рин. – Но в этом случае… меня отправили бы в работный дом и Гарета, наверное, тоже. Что будет с Кери, мы не знали. И когда поняли, что нам предстоит… Я знала, как следовало поступить с трупом, но все равно сделала так, как решила.

Мертвым полагаются почести – наряду со многими другими принципами внушил ей отец. Вот почему он так старательно ухаживал за кладбищем, соблюдал даже самые незначительные ритуалы, передавал секреты ремесла самой старшей из своих детей. Потому что знал: она поймет, зачем все это нужно.

Пока не возникнут затруднения.

– Мы похоронили его в лесу, – продолжала Рин. – В ничем не обозначенной могиле среди деревьев, потому что я не могла подвергать риску свою семью. И я знала – знала, что он может стать домом костей. Но я думала, что даже в этом случае он не покинет лес.

Несмотря на то что Рин никогда не любила дядю, за свой поступок ей было стыдно. Ничего более чудовищного она не совершала никогда в жизни. И вот теперь совершила. Ради близких, ради себя.

Засыпав могилу, они с Гаретом вернулись домой. Выскребли землю из-под ногтей, присыпали кровь во дворе сеном и сказали деревенским, что их дядя уехал в город по делу.

О том, что произошло той ночью, они больше не упоминали.