Дома стоят дольше, чем люди (сборник)

– Знакомься, – предлагает Войнович. – Это Винфрид. Немецкий переводчик. Можешь называть его Винни.

Я киваю головой и протягиваю руку. Представляюсь. Перевожу свой взгляд на Войновича. В моих глазах читается вопрос: зачем явился? Почему не предупредил?

Володя отводит меня в сторону, негромко объясняет:

– Мне его некуда девать. Я его у тебя оставлю.

– А мне он зачем? – интересуюсь я. – Что я с ним буду делать?

Первая половина дня нужна мне для работы. На моем столе разложена рукопись, которая ждет и взывает.

Если Володя оставит Винфрида, день пропал. Я никому не разрешаю приходить раньше трех часов дня.

– Забирай своего немца, – тихо сказала я. – Иначе я пожалуюсь Сонечке.

Сонечку он боится.

Я предлагаю гостям вино и фрукты. Обедать – рано. Завтракать – поздно. А фрукты в самый раз.

Правила гостеприимства соблюдены.

Мы садимся за стол на открытой террасе. Вокруг нас природа Подмосковья: ели, белые березы. Кстати, в Германии точно такие же березы. Почему их связывают только с образом России?

– Кто вас переводит? – интересуется Винни.

Я называю свою переводчицу фрау Бауман.

– Не знаю, – говорит Винни.

Моя переводчица – славистка со сложным, довольно поганым характером. Прямолинейная, как бревно. Я знакома с ней как с человеком, а как переводчица она мне неведома. Я ведь не читаю по-немецки.

– Автор и переводчик должны быть сделаны из одного теста, – говорит Винни. – Они должны одинаково слышать жизнь.

Винни говорит с акцентом, как прибалт. Все понятно, но видно, что русский – это не его родной язык.

– Талантливый переводчик такая же редкость, как талантливый писатель, – замечает Володя.

В одной из повестей у меня есть фраза: «Она смотрела на него растерянно, как княжна Мери».

У Лермонтова Печорин целует княжну Мери посреди ручья, а дальше делает вид, что ничего не случилось.

Моя переводчица переводит: «Она смотрела на него, как королева Мэри».

Взгляд королевы – это же совершенно другой взгляд. С превосходством, сверху вниз.

Мне становится ясно: моя переводчица не читала «Героя нашего времени» и поленилась уточнить, кто такая Мери и чем княжна отличается от королевы.

Моя переводчица – халтурщица, что совершенно недопустимо в переводе.

Хороший переводчик – совсем другое дело. Перед тем как приступить к переводу, он пропитывается автором, как маринадом, и только после этого приступает к переводу.

Фрау Бауман зарабатывает переводом на жизнь, поэтому не заморачивается.

В одном из моих рассказов героиня после облучения с лысой головой бежит по перрону, пытаясь догнать любимого человека. Трагедия: она умирает, он уезжает. Я написала эту сцену сдержанно, без пафоса. Героиня бежит в халате, без парика, с голой головой и в этот момент похожа на ЯПОНЦА. Фрау Бауман переводит: «Похожа на японку». И все. Образ валится. Японка лысой не бывает. Она обязательно с волосами, с определенной прической. Кульминация рассказа – псу под хвост.

Мне хотелось плюнуть в рожу моей переводчицы, но я этого не сделала и ничего не сказала. Я подумала: «Русских авторов покупают вяло. Какая разница, как прочтут меня четыре немца где-нибудь в Гамбурге или в Штутгарте?»

Но это неправильно. Большая разница, как прочтут даже четыре немца.

Звонит телефон. Я отхожу, сокращаю разговор до предела. Слышу, как Винни спрашивает:

– А Токарева пьет?

– В каком смысле? – не понимает Володя.

– В смысле алкоголя.

– В этом не замечена.

Моя дочь любит повторять: «Мама сорок лет прожила в искусстве, но так и не научилась пить и курить».

Я действительно не пью и не курю. Снаряжая в жизнь, Создатель не положил этого в мою корзину. Отсюда я делаю вывод: дело не в среде обитания, а в генах. В моем роду ни у кого не было вредных привычек, если не считать вредной привычку писать прозу, водить пером по бумаге, ставить слово после слова.

Через полчаса Володя уходит и уводит Винфрида.

У Винфрида месячный отпуск. Он решил попутешествовать по России, по ее северу и югу. Винфрид хорошо знает русскую литературу, влюблен в русскую классику и современность. Современность тоже когда-нибудь станет классикой.

Винни решил навестить знакомых писателей, как можно более насыщенно провести этот «русский месяц». Как можно больше пропитаться Россией.

Они идут к Володиному дому.

– Токарева алкашка, ты просто не в курсе, – говорит Винфрид.

– С чего ты взял?

– Она приезжала к нам в Гамбург, и мы не могли отправить ее домой. Несколько раз меняли билет.

Володя сообразил, в чем дело: появилась новая писательница, похожая на меня внешне. Брюнетка с челкой. Она изо всех сил старалась держаться, но когда развязывала – полностью сходила с резьбы.

Я ее наблюдала в состоянии запоя. Караул. Винни нас перепутал. Видимо, не вглядывался.

Алкоголизм – такая же болезнь, как диабет, например. Но диабет никому не мешает, кроме хозяина болезни. А алкоголизм мешает всем вокруг. Все втянуты в процесс, и это большое неудобство для окружающих.

– Ты что-то путаешь, – говорит Володя.

– Ты просто не знаешь. Токарева напивается как сапожник. Она – алкашка. А с виду не скажешь.