Дома стоят дольше, чем люди (сборник)

Виль имел две семьи, как султан Сулейман. Ирина Мазурук – это его любовь и страсть. А дочка, мама и жена Александра – это его ВСЁ. Его корни и ветки. Без корней дерево не стоит, а без веток не цветет.

Ирина и Виль – люди азартные. Они вдохновенно напивались, потом темпераментно ссорились, с рукоприкладством, потом обессиленные засыпали, далее – опохмелялись и мирились «с восторгом упоенья».

Это была веселая, страстная жизнь, но такой накал не может продолжаться долго.

Лампа перегорает и лопается с треском.

Они разбежались. Виль вернулся домой.

Я проводила лето в Доме творчества «Малеевка» и оказалась за одним столом с Вилем. С ним была его новая подруга по имени Лариса – привлекательная девушка за тридцать. Она планировала заполучить Виля, приватизировать в собственность и старательно его обхаживала.

Виль пребывал в возрасте пятидесяти двух лет. Средний возраст, практически расцвет, но Виль являл собой развалину. Он горстями пил лекарства, и его накрыла лекарственная наркомания. Лариса кормила его с ложки, потом брала салфеточку и вытирала ему рот.

Я смотрела и думала: «Зачем он ей? Разве не лучше иметь молодого здорового мужика, пусть даже электрика или хорошего слесаря?» Нет. Не лучше. Ларисе был необходим статус писательской жены.

Но ведь спать ложишься не со статусом…

Виль был старше подруги на двадцать лет, это его смущало. Он решил похудеть, ему прописали диету.

Я с ужасом смотрела на сухой, желтоватый, не очень свежий творог, который ставили перед ним три раза в день: утром, днем и вечером.

Виль худел на глазах, но моложе не становился. Он как будто сдувался, его кожа обвисала, лицо становилось цвета хаки, в глазах стояла тоска. И вот однажды он затрясся и забормотал:

– Хочу картошки с мятым салом…

Видимо, такое блюдо он ел в своем детстве в сибирской деревне.

Как я сейчас понимаю, Виль болел чем-то серьезным, и диета была ему противопоказана. Она его просто убивала. Виль это чувствовал. Он слышал свой скорый конец.

В один прекрасный день Виль вызвал свою машину со своим шофером. На заднее сиденье уселась Лариска. Виль скомандовал:

– На Лаврушинский.

В Лаврушинском переулке находилась писательская сберкасса. Там Виль хранил свои немалые запасы.

Виль вышел в Лаврушинском, скрылся в сберкассе, потом появился с большим раздутым портфелем. Было нетрудно догадаться, что портфель набит деньгами. Так и было. Виль снял со счета семьдесят тысяч рублей. Тогда это были немереные деньги.

Лариса замерла. Что-то происходило. Может быть, ее мечта приобретала материальное воплощение.

Виль накануне поставил ее в известность, что в поселке «Советский писатель» на Пахре продавалась большая дорогая дача. Жизнь на свежем воздухе – это залог здоровья и долголетия.

Лариска предположила, что Виль решил жениться на ней и поселиться в деревянном доме на земле.

Но Лариска ошиблась.

Виль подъехал к своему дому возле метро «Аэропорт», – туда, где проживала его законная семья, вышел из машины и скрылся в подъезде.

Через короткое время он появился без портфеля.

Лариса поняла: он отдал деньги дочери и жене. Это для них он готовил здоровье и долголетие, а ей оставались только его болезни и депрессии. Значит, как сопли подтирать – она, а как обеспечивать наследством – старая жена и дочь.

Цена дачи – семьдесят тысяч рублей. И все эти деньги до копейки он грохнул мимо нее.

Виль сел в машину, обернулся к Ларисе и неожиданно получил удар кулаком в нос.

Этого не надо было делать. В детстве Виля дразнили «Виль Сарыч», намекая на еврейское имя его мамы. Виль обожал маму и не мог снести оскорбления в ее адрес. Он не раздумывая посылал вперед кулак, в морду обидчика. Рефлекс закрепился. Когда его били словом или кулаком, он немедленно бил в ответ.

То же самое произошло в машине. Лариса ударила его в лицо, он тут же немедленно послал ответный удар. Это был обмен неравноценный. Разница – в размере кулака. У Ларисы кулачок маленький и удар маломощный. А у Виля кулак как копыто. Лариса залилась кровью и выскочила из машины. Шофер еле успел затормозить.

Шофер с ужасом наблюдал, как молодая женщина бежит по дороге, закрыв лицо двумя руками, нагнув голову, а между пальцами струится кровь. Ужас.

Шофер молчал всю дорогу. Он не одобрял своего шефа. Такой здоровый, как бык, а девушка такая тонкая, как веточка.

В машине стояла тяжелая тишина.

Виль вернулся один. Вошел в номер. Достал коньяк и выпил из крышки графина.

Потом вышел на балкон.

Я увидела его стоящим на балконе второго этажа. На нем был тяжелый махровый халат. Виль стоял в халате, как мусульманин – значительный, узкоглазый. Смотрел перед собой и вдруг произнес:

– Ира…

Лариса была хорошая девушка, но он любил Иру. Вот и все.

Виль сошел с ума. В прямом смысле. Он не ел и не спал. Вызвали его жену Александру. Александра приехала и тихо, на цыпочках вошла в номер Виля.

– Кто позволил? – строго спросил Виль.

Александра что-то пролепетала в свое оправдание.

В этот же вечер появилась Лариска с сиреневым лицом. Сплошной синяк. Она приехала просить прощения. Хотела все вернуть на круги своя.