Дома вдовца

ПОЛНОЕ СОБРАНИЕ ПЬЕС В ШЕСТИ ТОМАХ

Под общей редакцией А. А. Аникста, Н. Я. Дьяконовой, Ю. В. Ковалева, А. С. Ромм, Б. А. Станчица, И. В. Ступникова

Том 1

ЛЕНИНГРАД «ИСКУССТВО» ЛЕНИНГРАДСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ 1978

Бернард Шоу ДОМА ВДОВЦА WIDOWER’S HOUSES Оригинальная дидактическая реалистическая пьеса 1885-1892

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Сад-ресторан при гостинице в Ремагене на Рейне; действие происходит в восьмидесятых годах XIX века. Ясный августовский день клонится к вечеру. Если глядеть вдоль Рейна, оборотясь лицом к Бонну, то направо видна калитка, ведущая на берег. Налево здание гостиницы; при нем деревянный павильон с надписью «Table d'hote». Между столиками прохаживается официант.

В дверях гостиницы появляются двое английских туристов. Один, помоложе, доктор Гарри Тренч, коренастый молодой человек лет двадцати четырех, с широким затылком, темноволосый, стриженный под гребенку, с развязными манерами студента-медика, откровенный, горячий, даже немного ребячливый. Другой, постарше, мистер Уильям де Бар Кокэйн; ему лет сорок, а может быть и пятьдесят; это худосочный господин с редкими волосами и напыщенными манерами, щепетильный, нервный, обидчивый и, на взгляд скептического наблюдателя, комичный во всех своих проявлениях.

Кокэйн {стоя на пороге гостиницы, повелительным тоном официанту). Два пива. Сюда, в сад.

Официант уходит. Кокэйн спускается в сад.

Благодаря моему такту, Гарри, мы получили лучшую комнату в отеле. Прекрасный вид из окон. Завтра утром двинемся дальше, осмотрим Майнц и Франкфурт. Во Франкфурте заслуживает внимания изящная статуя женщины в доме одного из представителей местной знати, а также зоологический сад. На следующий день — Нюрнберг! Богатейшая в мире коллекция орудий пытки.

Тренч. Ладно. Посмотрите поезда, хорошо? (Достает из кармана путеводитель Брэдшо и бросает его на один из столиков.)

Кокэйн {хочет сесть, но останавливается). Фу! Сколько пыли! Исключительно неопрятный народ эти иностранцы.

Тренч (жизнерадостно). Э, бросьте, старина! Подумаешь, какая важность. Веселей, Билли, веселей! Наслаждайтесь жизнью. (Силой усаживает его на стул, сам садится напротив, достает трубку и во все горло затягивает песню.)

Наполним бокалы, пусть льется рейнвейн полноводной рекой...

Кокэйн (шокирован). Гарри, умоляю вас, ведите себя приличней. Кажется, вы джентльмен, а не уличный торговец на пикнике в Хэмстед-Хис^{1}. Неужели вы стали бы так держать себя в Лондоне?

Тренч. Вот еще! Я затем и поехал за границу, чтобы повеселиться. И вам бы того же захотелось, если бы вы только что сдали экзамены, а перед тем четыре года корпели в лабораториях да в больницах. (Снова запевает песню).

Кокэйн (встает). Тренч! Или вы будете вести себя как джентльмен, или я отказываюсь дальше сопровождать вас в этом путешествии. Вот почему англичан так не любят на континенте. Еще если б это было только перед туземцами; но среди пассажиров, севших на пароход в Бонне, были англичане. Меня весь день беспокоит мысль, что они о нас подумают. Взять хотя бы наши костюмы.

Тренч. А чем плохи наши костюмы?

Кокэйн. Neglige,¹ дорогой мой, neglige! На пароходе некоторое neglige даже уместно, но здесь, в отеле, кое-кто, наверно, сочтет необходимым переодеться к обеду; а у вас ничего нет, кроме этой дорожной куртки. Откуда им знать, что вы из хорошей семьи, если этого не видно по вашему костюму?

Тренч. Чушь! Кто там был на пароходе? Шушера всякая, американцы и тому подобное. Начихать мне на них, Билли, вот что. Было бы кого стесняться! (Чиркает спичкой и принимается раскуривать трубку.)