Домашняя жизнь русских царей

Неизвестно только, состоялся ли в назначенное число этот преображенский спектакль. Должно полагать, что он был отменен, ибо в тот же день, 23 января, государь дает повторный указ, чтобы «над приказом Аптекарские палаты в палатах построить и нарядить, как быть комедийному действу», и из Преображенской комедийной хоромины перевезть декорации, рамы перспективного письма, в Москву, в упомянутую палату над Аптекой, которые тогда же и перевезены. При перевозке из Преображенского рам – декораций, 36 штук, оказалось, что большие и средние рамы в двери новой комедийной палаты не прошли, почему были перетерты, т. е. разрезаны, и построены сдвижными с приделкой 100 задвижек и 200 скоб железных. Эти декорации писал и устанавливал живописец Петр Гаврилов Энглес.

Между тем в Новонемецкой слободе магистр Яган Готфрид учил актеров к комедийному действу, детей из Новомещанской слободы, для чего Матвеев 22 января приказал ему в эту школу отпустить 2 сажени дров с Малороссийского двора.

Кукольная комедия. Из «Путешествия» Олеария в Москву

Неизвестно, в какой день начались представления в новой театральной палате, но, вероятно, уже на Масленице, начавшейся со 2 февраля. Кажется, комедия дана была два раза, ибо в это время в два дни перевезено из Немецкой слободы до дворца 60 человек детей, которые участвовали в комедийном действе; привозили по 30 человек в день; это число и должно обозначать всю труппу, бывавшую на представлении. Кроме того, в комедии действовали и актеры-немцы, Тимофей Гасенкрух с товарищами, названные игрецами. Оркестр тоже состоял из немцев-музыкантов и управлялся полковником Николаем Фанстаденом. Все эти немцы были привозимы во дворец три раза и, следовательно, играли один, третий, раз какие-либо свои игры, без актеров-детей. С наступлением Великого поста театр был оставлен и возобновился уже весной, после Троицына дня, в селе Преображенском.

Немецкие комедийные потехи даны были в Преображенском театре три раза во время Мясоеда. В первый раз была «Комедия, как Олаферна царица царю голову отсекла», т. е. «Юдифь», та самая, которую наши послы в 1635 г. смотрели во дворце у польского короля; тешили Великого государя иноземцы, и на органах играли немцы да люди дворовые боярина Артемия Сергеевича Матвеева. С государем были в комедии бояре, окольничие, думные дворяне, думные дьяки, ближние люди все, и стольники, и стряпчие. А которых бояр, окольничих, думных дворян и ближних людей не было в походе, т. е. в Преображенском, и за ними были посланы нарочные с указом быть непременно в Преображенском, т. е. в театре.

Другая комедия была «Есфирь» («Как Артаксеркс велел повесить Амина по царицыну челобитью и по Мардохеину наученью»). В комедии с государем были царица, царевичи и царевны – все семейство, а также бояре, окольничие, думные дворяне, думные дьяки, ближние люди; стольники и всяких чинов люди. Тешили государя и публику немцы же да люди боярина Матвеева – «и в органы играли, и на фиолях, и в страменты, и танцевали».

Боярин А. С. Матвеев

На заговенье, 14 ноября, была снова потеха, а тешили великого государя иноземцы, немцы да люди боярина А. С. Матвеева, «на органах, и на фиолях, и на страментах, и танцевали и всякими потехами розными (тешили)... »

В зимний Мясоед 1676 г. царь заболел и 30 января скончался. Театральные представления должны были остановиться на долгое время... Вскоре и главный директор этого первого театра, боярин Матвеев, в том же году подвергся царской опале и, наконец, ссылке. Потеряв такую важную опору, немецкая труппа удалилась, вероятно, восвояси. Люди Матвеева также частью были разосланы по деревням или же поступили к новым помещикам. Таким образом, только что возникшая комедия упразднилась сама собой. Но если зрелища, в течение четырех лет утешавшие государя и двор, прекратились, то все-таки они не могли пройти без следа, собственно, для народа, по крайней мере для московского общества, в низменных его слоях, откуда по большей части выбирались актеры и статисты для царских комедий. Зрелища прекратились, но осталась мысль, что они позволительны, что в них нет особого греха, как учили люди Стоглава и Домостроя, ибо и сам великий государь, со всем своим государским домом, со всею боярской Палатой и даже с людьми всякого чина, свободно потешались комедиями, интермедиями и всякими подобными играми и своим присутствием на этих играх как бы освящали их гражданство в ряду всех других неотреченных народных увеселений; оставалась, одним словом, мысль, что можно продолжать такие зрелища собственными средствами. С этого времени немецкая комедия свила, так сказать, гнездо в московском обществе. Таким гнездом были ее ученики, молодежь из мещанства и подьячества.