Домашние правила

Всю жизнь я думал, что у меня нет ничего общего с братом, а теперь оказывается, мы с ним оба преступники.

Но вы-то никого не убивали.

В голове у меня слышится голосок, оправдание. Насколько я знаю, у Джейкоба были свои причины.

И от этого я бегу быстрее. Я могу нестись со скоростью пули, и все равно мне не оторваться от того печального факта, что я не лучше всех этих болванов в школе: я уже признал своего брата виновным.

Позади школы, если отойти подальше, есть пруд. Зимой это место притяжения для всех местных жителей: по выходным кто-нибудь разводит костер и жарит маршмеллоу, а пара-тройка предприимчивых папаш, любителей сразиться в хоккей, очищают лед широкими лопатами, чтобы играть можно было на всей поверхности пруда. Я ступаю на лед, хотя коньков у меня нет.

В будние дни людей на катке немного. Несколько мамашек с маленькими детьми, которые учатся кататься, толкая перед собой ящики из-под молочных бутылок. Старик в черных фигурных коньках; такие всегда вызывают у меня воспоминания о Голландии или Олимпийских играх. Он выписывает на льду восьмерки. Я кидаю рюкзак на снег и, шаркая ногами, понемногу продвигаюсь к центру.

Каждый год в Таунсенде проводят замеры, чтобы узнать, когда лед полностью растает. В него втыкают шест, прикрепленный к электронным часам, и, когда лед подтаивает, шест наклоняется и дергает за выключатель, часы останавливаются, и таким образом отмечается время. Люди делают ставки на то, в какой день и час лед растает, и тот, чье предсказание окажется ближе всего к действительности, срывает банк. В прошлом году сумма, кажется, доходила до четырех с половиной тысяч долларов.

А если лед растает прямо сейчас?

И я провалюсь под него?

Услышат ли всплеск эти детишки, катающиеся рядом? А старик поспешит мне на помощь?

Учительница английского объясняла нам, что риторический вопрос задают, не ожидая ответа на него: «Папа римский – католик?» или «Медведь гадит в лесу?»

А я думаю, это вопрос, ответ на который вы на самом деле не хотите слышать.

«Я выгляжу толстой в этом платье?»

«Ты что, и правда дурак?»

«Если бы я оказался в тюрьме, Джейкоб тоже поверил бы в самое худшее обо мне?»

С такими мыслями в голове я сажусь на лед посреди пруда. Сквозь джинсы меня пробирает холод. Представляю, как я замерзаю изнутри. Меня найдут, а я ледяная скульптура, статуя.

– Эй, малыш, ты в порядке? – Старик подъезжает ко мне на коньках. – Тебе нужна помощь?

Как я и говорил: вопрос, ответ на который не хочется слышать.

Этой ночью я почти не спал, но когда отключался ненадолго, мне снились сны. Что я вытаскиваю Джейкоба из тюрьмы. Я сделал это, прочитав все его тетради с заметками о «Борцах с преступностью» и скопировав приемы домушников. Как только я вывернул из-за угла здания тюрьмы, где держали Джейкоба, он был готов. «Джейкоб, – сказал я, – ты должен выполнить точно то, что я тебе скажу», и он выполнил, вот почему я понял, что это был сон. Джейкоб молча пошел за мной и не задавал вопросов. Мы прокрались на цыпочках мимо будки охранника и запрыгнули в мусорный бак, зарылись в бумаги и мусор. Наконец пришел сторож, выкатил нас за ворота и только хотел вывалить в гигантский мусорный контейнер, как я крикнул: «Пора!», мы с Джейкобом выпрыгнули наружу и побежали. Мы неслись много часов; наконец нашими преследователями остались одни лишь падающие звезды, тогда мы остановились на поле среди высокой травы и легли на спину на землю.

«Я не делал этого», – сказал мне Джейкоб.

«Я тебе верю», – сказал я, и это была правда.

В тот день, когда Джейкоб должен был в качестве домашнего задания найти себе друга, тем двум маленьким девочкам, с которыми он познакомился в песочнице, пришлось уйти. Они убежали, не попрощавшись, и оставили моего тринадцатилетнего брата одного копаться в песке.

Я боялся снова смотреть на маму, а потому подошел к песочнице и сел на бортик. Колени доходили до подбородка. Я был слишком велик для этой коробки, а мой старший брат втиснулся в нее, и это вообще выглядело безумием. Я подобрал камень и стал ковырять им песок.

– Что мы ищем? – спросил я.

– Аллозавра, – ответил Джейкоб.

– А как мы узнаем, что нашли его?

Лицо Джейкоба осветилось.

– Ну, его позвоночник и череп будут не такими тяжелыми, как у других динозавров. В переводе его название означает «другой ящер».

Любой подросток возраста Джейкоба, глядя на то, как мой брат играет в палеонтолога в песочнице, усомнился бы в том, что у этого парня когда-нибудь были друзья.

– Тэо, – вдруг прошептал Джейкоб, – ты знаешь, мы ведь не найдем здесь аллозавров.

– Гм… да. – Я засмеялся. – Но если бы нашли, вот было бы событие, верно?

– Приехали бы фургоны с репортерами, – сказал Джейкоб.

– Записали бы сюжет, мы попали бы в шоу Опры, – ответил ему я. – Двое детей нашли скелет динозавра в песочнице. Мы могли бы даже оказаться на коробках с хлопьями.

– Легендарные братья Хант. – Джейкоб усмехнулся. – Вот как нас называли бы.

– Легендарные братья Хант, – повторил я, наблюдая, как Джейкоб все глубже закапывается своей лопаткой, и подумал: скоро ли я перерасту его?

Джейкоб