Домби и сын

М-ръ Перчъ поклонился и вышелъ, не выразивъ ни однимъ знакомъ изумленія насчеть засады, поставленной въ углу. Черезъ минуту явился дядя Соль.

— Прошу садиться, м-ръ Гильсъ, — сказалъ Каркеръ улыбаясь, — какъ вы поживаете? Надѣюсь, вы по-прежнему наслаждаетесь добрымъ здоровьемъ?

— Благодарю васъ, сэръ, — отвѣчалъ дядя Соль, вынувъ изъ кармана и вручая приказчику нѣсколько банковыхъ ассигнацій. — У стариковъ извѣстное здоровье. Здѣсь ровно двадцать пять фунтовъ.

— Вы аккуратны и точны, м-ръ Гильсъ, какъ одинъ изъ вашихъ хронометровъ, — сказалъ приказчикъ, вписывая въ книгу полученныя деньги. — Счетъ вѣрный.

— О "Сынѣ и Наслѣдникѣ" ничего не слышно, сэръ? — спросилъ дядя Соль дрожащимъ голосомъ. — Кажется, съ нимъ еще не встрѣтился ни одинъ корабль?

— Еще не встрѣтился, — повторилъ приказчикъ. — Были сильныя бури, м-ръ Гильсъ, и его, видно, куда-нибудь снесло.

— Однако-жъ, дастъ Богъ, онъ не погибъ! — сказалъ старикъ.

— Дастъ Богъ, не погибъ, — подтвердилъ м-ръ Каркеръ такимъ голосомъ, который привелъ въ трепетъ молодого Тудля. — A что м-ръ Гильсъ, вамъ очень жаль вашего племянника?

Дядя Соль махнулъ рукою и вздохнулъ.

— По моему мнѣнію, м-ръ Гильсъ, вамъ бы не мѣшало имѣть при себѣ какого-нибудь молодого человѣка, — продолжалъ Каркеръ, пристально всматриваясь въ лицо инструментальнаго мастера, — и y меня на виду молодецъ, очень годный для вашего магазина. Вы бы даже одолжили меня, принявъ его къ себѣ. Разумѣется, — прибавилъ онъ съ живостью, предупреждая возраженіе старика, — дѣлать y васъ почти нечего, я знаю; но вы можете заставлять его чистить инструменты, выметать комнату и, пожалуй, носить воду. Вотъ этотъ молодецъ.

Соломонъ спустилъ на глаза очки и увидѣлъ въ углу молодого Тудля, стоявшаго на цыпочкахъ. Его грудь волновалась отъ сильныхъ потрясеній, потъ лилъ градомъ съ грязнаго лба, и его глаза неподвижно были обращены на м-ра Каркера.

— Такъ угодно ли вамъ, м-ръ Гильсъ, дать уголъ этому мальчугану?

Старикъ Соль, вовсе не имѣвшій причинъ приходить въ восторгъ отъ неожиданнаго предложенія, отвѣчалъ, однако-жъ, что онъ очень радъ оказать эту ничтожную услугу м-ру Каркеру, и что онъ съ удовольствіемъ приметъ кого угодно подъ кровъ деревяннаго мичмана. Желаніе главнаго приказчика конторы Домби и Сына было для него закономъ.

При этихъ словахъ м-ръ Каркеръ обнажилъ не только зубы, но и десны, отчего Тудль затрепеталъ всѣмъ тѣломъ. Затѣмъ онъ всталъ и дружески пожалъ руку м-ру Гильсу.

— Очень, очень вамъ благодаренъ, м-ръ Гильсъ. Только мнѣ надо напередъ самому хорошенько разузнать этого мальчугана и рѣшить, что изъ него выйдетъ. Родителей его я знаю. Это препочтенные люди. Сейчасъ я къ нимъ заѣду и разспрошу все, что нужно насчетъ вашего жильца, и потомъ уже отправлю его къ вамъ. Я ничего не дѣлаю наобумъ, почтеннѣйшій м-ръ Гильсъ и, принимая теперь участіе въ молодомъ человѣкѣ, заранѣе прошу васъ подробно сообщать мнѣ, какъ онъ станетъ себя вести. Прощайте, м-ръ Гильеъ.

Прощальная улыбка главнаго приказчика привела въ совершенное разстройство добраго старика, и на возвратномъ пути къ деревянному мичману ему замерещились сверкающія молніи, утопающіе корабли и отчаянный вопль погибающаго племянника, съ которымъ ужъ, видно, не распить старой бутылки… да сгинь она, проклятая! До нея ли теперь!

— Что, любезный? — сказалъ м-ръ Каркеръ, по ложивъ руку на плечо Тудля и выведя его на средину комнаты, — слышалъ ты, что я говорилъ?

— Слышалъ, сэръ.

— Ты понимаешь, что хитрить со мною трудновато?

Робъ очень хорошо понималъ это.

— Лучше броситься въ воду, чѣмъ обмануть меня?

Робъ именно былъ этого мнѣнія.

— Такъ слушай же. Если теперь ты что-нибудь совралъ, убирайся отсюда и не попадайся мнѣ на глаза; a если нѣтъ, къ вечеру дожидайся меня подлѣ дома своей матери. Въ пять часовъ я проѣду верхомъ, и ты меня увидишь. Продиктуй, гдѣ живетъ твоя мать.

Робъ тихонько проговорилъ адресъ, и м-ръ Каркеръ записалъ. Затѣмъ приказчикъ указалъ на дверь, и Робъ, не спускавшій глазъ съ своего патрона, немедленно исчезъ.

Много въ этотъ день было занятій y м-ра Каркера, и многіе имѣли случай любоваться на его зубы. Бѣлые какъ снѣгъ, они блистали теперь съ особенной яркостью и въ конторѣ, и на дворѣ, и на улицѣ, и на биржѣ. Въ пять часовъ онъ сѣлъ на гнѣдого коня и поѣхалъ въ Чипсайдъ.

Подъ вечеръ скорая ѣзда по улицамъ шумнаго и многолюднаго Лондона вообще довольно неудобна, и м-ръ Каркеръ, не имѣвшій причинъ торопиться. пробирался очень медленно между фурами, телѣгами и каретами, тщательно избѣгая грязныхъ мѣстъ, чтобы не запачкать коня и своихъ сапогъ. Глазѣя на проходящихъ, онъ вдругъ наткнулся на круглоголоваго Роба, который впился въ него глазами и, подтянувъ жгутомъ изъ носового платка грязную куртку, изъявлялъ отчаянную готовность слѣдовать за нимъ на край свѣта, какимъ бы шагомъ онъ ни поѣхалъ.