Домби и сын

Полли чуть не бросилась на колѣни передъ ангеломъ-спасителемъ, ниспосланнымъ милосердымъ небомъ. Бѣдная мать, по цѣлымъ недѣлямъ не смыкавшая глазъ въ отсутствіи развратнаго сына, теперь не помнила себя отъ радости, и острозубый Каркеръ былъ въ ея глазахъ всемогущимъ геніемъ добра. Когда онъ собирался идти, Полли напутствовала erô молитвами и благословеніями: лучшая благодарность со стороны матери, и будь м-ръ Каркеръ истиннымъ благодѣтелемъ, онъ бы почувствовалъ, съ какимъ избыткомъ наградили его за доброе дѣло! Когда главный приказчикъ пробрался черезъ толпу дѣтей по направленію къ дверямъ, Робъ бросился въ объятія матери и, задыхаясь отъ слезъ, заговорилъ:

— Буду стараться, матушка, изо всѣхъ силъ.

— О да, мой милый, я увѣрена, ты исправишься и успокоишь насъ! — говорила Полли, цѣлуя сына. — Но ты еще забѣжишь ко мнѣ, когда проводишь этого джентльмена.

— Не знаю, матушка, — отвѣчалъ Робъ съ нѣкоторымъ сомнѣніемъ, потупивъ глаза, — a когда воротится отецъ?

— Не раньше, какъ въ два часа по полуночи.

— Непремѣнно приду, милая маменька, непремѣнно!

И съ этими словами онъ бросился изъ комнаты между братьевъ и сестеръ, повторяя еще, что непремѣнно придетъ. Каркеръ слышаль все.

— A что? — спросилъ онъ, — развѣ y тебя дурной отецъ?

— Нѣтъ, сэръ, — отвѣчалъ Робъ, изумленный вопросомъ, — батюшка очень добръ и милостивъ.

— Отчего же ты не хочешь его видѣть?

— О, между матерью и отцомъ, сэръ, большая разница! Большая разница! — проговорилъ Робъ послѣ минутнаго размышленія, — батюшка, при всемъ желаніи, не вдругъ повѣритъ, что я обратился на истинный путь, a мать всегда вѣритъ добрымъ намѣреніямъ: таково по крайней мѣрѣ сердце y моей матери.

М-ръ Каркеръ оскалилъ зубы, но не сказалъ ни слова, пока не взгромоздился на сѣдло. Отпустивъ человѣка, караулившаго лошадь, онъ еще разъ вперилъ глаза въ тревожное и внимательное лицо молодого Тудля.

— Завтра поутру ты явишься въ контору, и тебѣ покажутъ, гдѣ живетъ джентльменъ, къ которому нужно поступить. Ты слышалъ, что я съ нимъ говорилъ?

— Слышалъ, сэръ.

— Я принимаю большое участіе въ этомъ старичкѣ и, поступивъ къ нему, ты станешь служить мнѣ. Понимаешь? Ну, да вижу, что понимаешь. Мнѣ нужно знать всѣ подробности объ этомъ старичкѣ, и ты станешь доносить, что онъ дѣлаетъ, съ кѣмъ знакомится, кто y него бываетъ. Я хочу быть всегда для него полезнымъ. Понимаешь?

— Понимаю сэръ, — отвѣчалъ Робъ, кивая головой.

— Мнѣ очень пріятно будетъ узнать, что y него есть друзья, внимательные къ нему по прежнему, и которые его не оставляютъ — старикъ теперь одинъ-одинехонекъ, бѣдняжка! Хорошо еще, что друзья его любятъ и помнятъ его племянника. Можетъ быть, ты увидишь молодую леди, которая по временамъ навѣщаетъ старика. Доноси мнѣ о ней все, что узнаешь, это особенно нужно: я и въ ней прииимаю большое участіе. Понимаешь?

— Понимаю, сэръ.

— Такъ ужъ заодно пойми и то, что, кромѣ меня, ты никому въ свѣтѣ не долженъ говорить объ этихъ вещахъ.

— Никому въ свѣтѣ, сэръ, — отвѣчалъ Робъ.

— Даже ни матери, ни отцу, — продолжалъ Каркеръ, дѣлая выразительный жестъ, — я тебя испытаю и буду знать о тебѣ всю подноготную, Помни это.

И послѣ этой угрозы, довершенной строгимъ взглядомъ, м-ръ Каркеръ повернулъ коня и поѣхалъ легкой рысцой. Его пажъ, къ великому изумленію праздныхъ зрителей, опять побѣжалъ за нимъ, расталкивая толпу. М-ръ Каркеръ приказалъ ему удалиться и, повертываясь на сѣдлѣ, самодовольно наблюдалъ, какъ тотъ, покорный его повелѣніямъ, побрелъ домой. Любопытно было видѣть, какъ Робъ, какъ бы пригвожденный какою-то магнетической силой, постоянно озирался назадъ, не обращая вниманія на толчки и колотушки, щедро сыпавшіяся на него отъ прохожихъ. Его умъ, очевидно занятый одною мыслью, потерялъ способность соображать.

Главный приказчикъ, постоянно улыбаясь, поѣхалъ шагомъ съ видомъ человѣка, окончившаго къ совершенному удовольствію свои дневныя дѣла. Проѣзжая по улицамъ, онъ, отъ полноты душевнаго наслажденія, замурлыкалъ даже какуюто арію. И какъ не замурлыкать? Онъ былъ радъ.

Въ этомъ положеніи м-ръ Каркеръ имѣлъ поразительное сходство съ кошкой, пригрѣвшейся y печки. Свернувшись въ клубокъ y ногъ хозяйки, она готова сдѣлать прыжокъ, завилять хвостомъ, царапнуть или приласкаться, смотря по обстоятельствамъ. Такъ же, какъ и кошка, м-ръ Каркеръ сторожилъ добычу. Какая же птица, запертая въ клѣтку, разлакомила его масляные глаза?

Молоденькая леди! — думалъ м-ръ Каркеръ, — когда я видѣлъ ее послѣдній разъ, была еще ребенкомъ. Какъ теперь смотрю на ея черные волосы, черные глаза, доброе лицо. Да, прехорошенькая леди!