Домик на дереве

За то короткое время, что мы были знакомы с Гришей, произошло столько всего интересного и захватывающего, что не хватит бумаги, чтобы обо всем написать в подробностях. Да и ни к чему это. Расскажу вкратце. Гриша, умеющий почти все и знающий то, о чем мы даже не подозревали, привнес в нашу скучную однообразную жизнь свежий глоток воздуха. Он научил нас стрелять из самодельного лука и рогаток, с помощью которых Степка убил двух рябчиков, к вещему недовольству Насти. Расставлять по лесу ловушки для живности. Строить из сухих веток шалаши, способные укрыть от дождя и скрыться от глаз лесных обывателей. Делать бомбочки из обычной селитры, заблаговременно снятой со спичек. Создавать из бумаги бумажные города и самых невероятных существ (Гриша гордился своим роботом, который действительно получился классным и запоминающимся). Поведал нам об игре, которую он сам придумал и от которой мы были в полном восторге; один участник игры исполнял роль Короля, спрятавшего золото в заколдованном лесу, остальные – играли индейцев, ищущих золото с помощью загадок и ребусов, придуманных Королем. Бывало, мы целыми дня только и делали, что искали золото в лесной тиши, разгадывая одну загадку за другой. Больше всего нам нравилось, когда Гриша играл роль Короля, потому что у него здорово получалось морочить нам голову. Гриша попытался научить меня и Степана чинить сломанную аппаратуру; но ничего не вышло; мы были безнадежны в этой ипостаси (или просто-напросто не хотели вникать в замудренные дебри, когда по миру бродило и хохотало оранжевое лето). Открыл нам глаза на книги, которые мы обходили стороной, избегали, наивно полагая, что если нет нескончаемых путешествий по диким уголкам Вселенной, то они точно будут неинтересными и скучными, не для наших умов. Наш миф развеял Гриша, когда предложил почитать всем вместе «Иву над обрывом». Мы прочитали ее в один присест, словно не было больше других дел, а когда закончили, погрузились в молчание, не зная, что сказать и как описать то, что мы чувствовали. Я точно помню, что книга меня растрогала; я еле как сдержал слезы, чтобы не разрыдаться, как это сделала Настя (но ей было позволительно, статус обязывал). Эта была трагичная история двух братьев, на плечи которых после смерти отца легла ферма с перекошенным и трухлым домом, в котором помимо них жили мать и две сестры. Героям придется пройти через множество трудностей, чтобы ухватиться за звезду удачу. И вот когда все должно было закончиться хорошо, одного из брата, старшего, сбивает насмерть пьяный тракторист, поехавший поутру за добавкой. Младший брат, сам не свой от горя, несчастный и сломленный, оказавшийся первый раз без поддержки брата, без его мудрости, наставлений и учений, без его внимания и сочувствия, решается на нечто ужасное – убить тракториста. Но он не смог лишить жизни того, кто лишил жизни его брата. Просто не смог. От отчаянья, от чувства неполноценности, он уходит в лес и вешается. Как от такой книги не расчувствоваться, особенно когда герои так похожи на нас, со своими комплексами и грезами. После «Ивы над обрывом» мы взяли за правило читать каждый вечер, не считая тех вечеров, когда мысли в разброс и голова думает обо всем и ни о чем (да-да, и такие вечера бывали; обычно мы пили газировку и получали удовольствия от общения, друг от друга, от того, что мы вместе). Еще мы взяли за привычку, которую нам привил Гриша, каждый вечер готовить супа и каши на костре, а так же жарить мясо, хлеб и картофель. Гриша вообще был спецом по части кулинарии, готовил так, словно прирожденный повар, пальчики оближешь. Знал сколько положить тех или иных ингредиентов, чтобы супа стали наваристыми и вкусными; ох, мы уплетали их за обе щеки и всегда просили добавки! Знаете, я до знакомства с Гришей, не питал особой любви к супам и уж никак не считал оное блюдо лакомством, как допустим шоколад или пирожное. Но как только «Дитя» сварил нам уху из щуки, пойманной в местной реке, я изменил свое мнение. Честное слово, мне не надо было шоколада, если варился на мерно полыхающем огне супчик, приготовленный Гришкой.

Я добрался до той части повествования, когда на моем пути замаячил густой непроглядный туман, в оковах которых я был счастлив, как никогда прежде. Когда я вырвался из его молчаливых и умиротворенных объятий, я потерял то хрупкое счастье на долгие-долгие годы и одно время думал, что больше не способен обрести эти возвышенные, окрыляющие чувства. Под туманом я подразумеваю «самый счастливый день», который уже никогда не повториться и который застрял в моей памяти огромной, грубой льдиной, часто напоминающей мне о бренности бытия. После тумана – «самый несчастный день», изменивший хоть и не все, но многое: мою жизнь, мою судьбу, мое будущее.

Но не буду плести тайны, а непосредственно перейду к тем событиям, без которых не было бы этой истории. Без самого счастливого и несчастного дней – она потеряла бы всякий смысл.

Глава 2