Домик в Ницце. Сборник рассказов

– Не знаю, что  стало бы со мной, не попади я тогда в тюрьму. Наверное, уже сдох бы как собака в своей будке, никому не нужный, одинокий, больной.Ав тюрьме сразу такое внимание: поддержка соцработника, тренинги с психологом, индивидуальные занятия ивритом… Зубы вставил, – он продемонстрировал белоснежную улыбку. Сокамерник посоветовал: «Намекни, что наркотиками балуешься, дадут профессиональные курсы от благотворительной ассоциации «Новый путь». И что ты думаешь? Дали на выбор20 вариантов, только учись. Я взял – «Бармен и сомелье», и не жалею. Представь, женился. Чудная женщина, скромная, душевная, красивая – волонтер из группы «Поддержка оступившимся». Но главное, какие люди со мной сидели! Сливки общества! Бензиновый король – владелец бензоколонок, крупный строительный подрядчик, даже  бывший член кнессета! Имен, разумеется, не называю. И все как один обещали: «Выйдешь, у меня работать будешь. И оклад хороший дам, и льготы, и машину». Мы же теперь роднее братьев. И слово свое сдержали. Работаю, как видишь, устроен, доволен. А ты-то как, все бегаешь с тетрадками «Самое дешевое жилье» и «Просто дешевое»?

Коньяк ударил мне в голову.

– Все, надоело прозябать, – я схватила фужер и замахнулась в стеклянную витрину бара.

– Ты что! – Семен вовремя перехватил мою руку, – тут мелкого хулиганства маловато будет. Чтоб так устроиться, деточка, как минимум убить надо …

Шлемазл

Посвящается рассказам Михаила Верника

Так уж получилось, что Изя родился евреем. И это еще полбеды. Угораздило его родиться в украинском селе Маевка, где издавна недолюбливали людей этой национальности за нежелание пить горилку и есть сало.

У Изи с детства был необычный дар: он умел подражать крикам животных и говору людей. Но в Маевке это не очень ценилось. И чтобы заработать себе на жизнь, Изя разводил кур. Конечно, он вкалывал еще и в колхозе. Но что кроме геморроя можно было получить там? Мой дядя называл это – артель «Напрасный труд». Но рассказ не о дяде, а об Изе.

Как говорится, если не везет, так уж не везет. Рядом с домом Изи находился скромный сквер «Культуры и отдыха»: три стола, пять лавочек, Доска почета....

Колхозники любили отдохнуть здесь за стаканчиком горилки под костяшки  домино. А если было очень весело, то и подшутить над соседом-инородцем.

Сначала решили отобрать сарай у Изи. Якобы для складирования спортивного и культурного инвентаря. И отобрали бы, не сделай Изя отчаянного шага. Он позвонил в райком и голосом известной всей округе активистки-скандалистки Матрёны Кондаковой стал жаловаться на незаконное изъятие частной собственности у члена колхоза Изи Моисеича.

Информация, поступившая в райком, не возымела никакой реакции.

И тут нашего героя осенило:

– Из сарая украли кресло любимого дяди, участника высадки на «Малую землю», – произнес Изя голосом Матрёны.

Возникла пауза. Райкомовец мысленно перекрестился. Приближалась очередная дата. Пахнуло скандалом в областном масштабе.

Сарай немедленно вернули. Украденное кресло искали по всему району. Но не нашли, так как оно никогда не существовало, впрочем, как и любимый Изин дядюшка.

Изя получил денежную компенсацию и стул из «Красного уголка».

Сидя на этом стуле в центре своего двора, Изя в свободные часы досуга дрессировал собаку. Как только псина начинала лаять на идущего по улице колхозника, Изя успокаивал ее: "Ша! Это свой, еврей». Собака мгновенно затихала и заползала в будку.

Тогда односельчане придумали другую шутку. В правление колхоза поступила кляуза, будто живность Изи разгуливает в сквере и поганит там куриным экскрементом (в кляузе было написано другое, более весомое словцо), чем оскверняет культуру отдыхающих и этим самым снижает показатели ударного труда колхозников.

Изю вызвали в правление. Он обещал провести с курами серьезную беседу и поговорить с ними по душам.

Здесь необходимо указать на одну пикантную подробность: по утрам, покинув свой насест, куры делились на две группы. Одна направлялась в сторону канавы, заросшей лопухами и крапивой, а вторая – в сквер.

Вечером, как всегда усевшись посреди двора, Изя заквохтал по-куриному. Чем вызвал у культурно отдыхающих колхозников грубые насмешки.

Но на следующее утро куры, все как одна, единым строем направились к канаве, оставив сквер колхозникам.

По селу пополз недобрый слух, будто Изя кроме суржика, русского и идиша владеет куриным языком, и нужно разобраться, о чем таком он говорит с домашней птицей, и не скрывается ли в этих разговорах злой крамолы, направленной против советских норм коллективного досуга тружеников сельского хозяйства.

На самом деле секрет, который мне поведал Изя, был прост, как куриное яйцо. В его курятнике верховодили два петуха. Один препровождал свой гарем в канаву, где предавался эротическим утехам, другой же отводил подружек в сквер. Чем и поплатился жизнью.

Из него Изя приготовил отличную куриную лапшу. И тогда все куры, вслед за петухом, оставшимся в живых, дружно потянулись в ту самую канаву. И, как заметил Изя, с преогромным удовольствием.