Доминион. История об одной революционной идее, полностью изменившей западное мировоззрение

Со времён Лютера минул век – и протестанты уже могли считать себя наследниками революции, коренным образом изменившей христианский мир. Теперь на неё смотрели не как на промежуточный этап длительного процесса реформации, а как на единственный в своём роде переломный момент – как на Реформацию с большой буквы. Сторонники Реформации превозносили её как освобождение человечества от невежества и ошибок. Прежде мир был погружён во тьму – и христиане могли без конца и без доли сомнения выслушивать истории о всевозможных чудесах; но ныне, «когда туман начал рассеиваться, к ним стали относиться как к бабкиным сказкам, выдумкам церковников, иллюзиям духов и знакам Антихриста» [669]. Если верующие могли найти Бога внутри себя посредством личного духовного опыта, значит, Его можно было обнаружить и в огромном, сложно устроенном космосе.

Подлинные чудеса более не нуждались в том, чтобы паписты объявляли их чудесными.

XIV. Космос

Лейден, 1620 г.

Голландцы по-прежнему ощущали себя народом, спасённым от колесниц и коней Фараона. Лейден был освобождён сорок шесть лет назад, но воспоминания о чудовищной осаде города его жители хранили с гордостью. О том, как войскам испанского короля Филиппа II, сына Карла V, почти удалось взять город измором. О том, как отчаявшиеся повстанцы разрушили дамбы, чтобы спешащий на помощь к ним флот мог подплыть к стенам Лейдена. О том, как налетел чудовищный шторм, вода стала прибывать, и осаждающие в ужасе отступили. Каждый год 3 октября, в годовщину чудесного события, горожане возносили к Небесам молитвы, благодаря Бога. День был объявлен праздничным; многие постились, другие, наоборот, пировали, вспоминая о том, как Лейден «властью Бога Всевышнего был чудесным образом спасён и освобождён» [670]. Особой популярностью пользовались хлеб и селёдка – именно их союзники в 1574 г. раздали голодающим горожанам; но немало было и тех, кто вкушал тушёных грызунов. К 1620 г. Лейден вошёл в число городов, «обильных всяким богатством» [671], но кого-то это воодушевляло, а кого-то – тревожило. Горожане знали: всё хорошее таит в себе искушение. Человек должен упорно трудиться, занимаясь своим ремеслом, но не забывать, что всякая награда даруется ему Всевышним. Голландцам, внимательно читавшим Библию, не нужно было напоминать, что произошло с народом Израиля, когда он нарушил Завет, заключённый с Богом. Божий гнев, обративший в бегство испанцев, испугавшихся вод и ветра, мог обрушиться и на самих лейденцев. Впав в грех и расточительность, горожане рисковали вновь столкнуться с необходимостью ловить и готовить крыс.

У городских кальвинистов были веские причины для беспокойства. Государственная церковь Голландской республики пользовалась почётом, но Лейден вовсе не был похож на Женеву. В городе была консистория, но она дисциплинировала только тех, кто являлся на заседания добровольно. В городе таких находилось процентов десять, не более. Люди благочестивые не могли не замечать зловещих последствий этой распущенности. В университете профессора предпринимали попытки смягчить учение Кальвина о предопределении. На улицах начались столкновения враждующих группировок. Страсти накалились до того, что в 1617 г. вокруг ратуши выросли баррикады. В 1619 г. мятежные проповедники были наказаны, но конфликт до конца не утих. А тем временем многие жители Лейдена занялись танцами, пристрастились к театру или к огромным сырам. Родители прилюдно обнимали своих детей. Лютеране, анабаптисты и даже иудеи поклонялись Богу, как им заблагорассудится. Власти отказывались что-либо предпринять; их бездействие вызывало у членов Реформатской церкви протест, выражавшийся в многословных речах. К 1620 г. реформаты, вещая с лейденских кафедр и сравнивая голландцев с древними евреями, чаще вкладывали в это сравнение не похвалу, а грозное предостережение.