Доминион. История об одной революционной идее, полностью изменившей западное мировоззрение

Паломничество к небесному граду, конечно, не требовало от христианина в буквальном смысле отправляться в дорогу. «Не меньше служит тот высокой воле, кто стоит и ждёт» [750]. Но многие протестанты, подобно пилигримам, основавшим в 1620 г. Плимутскую колонию, не могли усидеть на месте. Они жаждали оставить позади горести и искушения Старого Света, чтобы начать жизнь с чистого листа. Некоторые для этого готовы были проехать полмира. В 1688 г. сто пятьдесят человек из числа французских кальвинистов – гугенотов, изгнанных из Франции указом её короля, – сели на корабль, направлявшийся в Капскую колонию, поселение, основанное голландскими купцами на самом юге Африки. Но большинство протестантов по-прежнему предпочитали Америку. В Массачусетсе, где в 1661 г. был принят закон против квакеров, предписывавший привязывать их к повозкам и пороть, пуританам удалось сохранить религиозное единство, которое в родной для них Англии уничтожил Кромвель. Но в Новом Свете были места, непохожие на Новую Англию. Южнее Бостона и Плимута диссиденты свободно селились, не опасаясь преследований. Самым передовым было поселение под названием Филадельфия, что в переводе с греческого означает «Братская любовь». Её основал Уильям Пенн – человек-парадокс. Он был сыном одного из адмиралов Кромвеля, щёголем со связями при дворе короля и квакером, из-за своих убеждений неоднократно оказывавшимся за решёткой. Филадельфия стала столицей колонии, созданной на землях, дарованных Пенну королём, и представляла собой «священный эксперимент» [751]. Она была лишена укреплений, не вела войн с индейцами, а на выборные должности здесь мог выдвигаться любой, «исповедующий веру в Иисуса Христа» [752]. Филадельфия, как и благочестивые колонии Новой Англии, была призвана служить примером для всего мира, но она подавала пример терпимости. К началу XVIII в. на её улицах можно было встретить как квакеров, так и анабаптистов, как англичан, так и уроженцев Германии. Встречались здесь даже иудеи. И даже католики. Начинало казаться, что Новая Англия, ставшая когда-то авангардом протестантской экспансии за океан, отстала от жизни.

Люди пересекали Атлантику, претендуя на свободу, которую Павел объявил достоянием каждого христианина: «…стойте в свободе, которую даровал нам Христос…» [753]. Осенью 1718 г. квакер Бенджамин Лэй вместе с женой Сарой отправился на Карибские острова, зная, что окажется в буквальном смысле среди «друзей». Почти век Барбадос был английской колонией; после объединения Англии и Шотландии в 1707 г. он стал частью Британской империи. Один из колонистов назвал его «Вавилоном, населённым людьми всех наций и всякого состояния» [754]. Однако супруги Лэй, прибывшие в главный порт Барбадоса – Бриджтаун, выделялись даже из пёстрой и шумной толпы. И муж, и жена были горбунами ростом менее полутора метров. Ноги Лэя «казались слишком худыми, чтобы поддерживать его тело» [755], но он вёл потрясающе активную жизнь: будучи человеком скромного происхождения, успел поработать перчаточником, пастухом и моряком, побывал в Сирии, где видел колодец, рядом с которым, по легенде, сидел Иисус, лично обращался с прошением к британскому монарху. Низкий рост лишь побуждал его оставаться верным «Святому Духу, дающему совет и указывающему путь» [756] и решительно противодействовать всему, что казалось ему противоречащим учению Христа. В те времена, когда многие квакеры предпочли вести более респектабельный образ жизни, Лэй с его необузданностью напоминал о радикальных корнях этого движения. Из-за этого в Англии он нажил себе немало врагов. В Барбадосе у него появилось множество новых.