Доминион. История об одной революционной идее, полностью изменившей западное мировоззрение

Канцлер Германии понимала: лучший способ сохранить власть для политика – идти по пути наименьшего сопротивления. Люди всегда враждебно относились к мигрантам. Со времён зарождения цивилизации правители возводили стены. Чуть больше двадцати лет назад в самом Ростоке два дня гремели беспорядки, причиной которых послужила неприязнь к беженцам. Тогда, в 1992 г., людям было непривычно видеть на улицах города приезжих из других стран. Европейская цивилизация на протяжении очень долгого времени отличалась исключительной культурной гомогенностью. Веками все её жители, за исключением отдельных общин иудеев, исповедовали христианство. Победа Оттона Великого над венграми стала поворотным моментом в истории многочисленных попыток проникнуть в сердце христианского мира извне. Во всей Евразии лишь ему удалось выдержать натиск конных лучников, которые в Средние века обычно располагали преимуществом на поле боя. Из всех иноземцев, придерживавшихся другой веры, серьёзную угрозу для христианской Европы представляли лишь мусульмане-османы, дважды доходившие до стен Вены, но и они в конце концов вынуждены были отступить. С тех пор европейцы, чьи корабли бороздили далёкие океаны, чьи флаги развевались над далёкими колониями, чьи сограждане расселялись по всему миру, стали относиться к непроницаемости границ своего континента как к чему-то само собой разумеющемуся. Это они массово мигрировали за пределы Европы, а не наоборот.

После окончания Второй мировой войны всё изменилось. Иммигранты из неевропейских стран, привлечённые более высоким уровнем жизни, начали селиться в Западной Европе. Десятилетиями темпы и масштабы иммиграции в Германию тщательно контролировались; теперь, однако, казалось, что этот процесс выходит из-под контроля. Меркель, пытаясь донести факты до рыдающей девочки, хорошо понимала, что, пока она говорила со школьниками, за границами Германии назревал тяжёлый кризис. Всё лето тысячи и тысячи мигрантов и беженцев из мусульманских стран пересекали Балканы. Это зрелище пробудило древние, напоминавшие атавизм страхи. В Венгрии даже заговорили о новом османском вторжении. Даже в Западной Европе, в землях, которые никогда не находились под властью мусульман, многие испытывали волнение. Европейцы с давних пор страшились того, что однажды на них двинется весь Восток. «Равнина была черна от марширующих отрядов, и повсюду, как поганые грибы, вырастали чёрные и багровые шатры» [1015]. Так в 1946 г. Толкин описал осаду Минас Тирита, бастиона свободных земель Запада, армиями Саурона. Кульминация «Властелина Колец» сильно напоминала судьбоносные события 955 г. – наступление на Аугсбург и битву на реке Лех. Закалённый в боях мудрец, связанный со сверхъестественной силой, встал на пути армии, прорвавшей оборону города, и помешал врагам двинуться дальше. Всадники, закованные в кольчуги, прибыли на поле боя, когда казалось, что захватчики вот-вот одержат победу. Король, потрясая священным оружием, предъявил права на пустующий трон. В 2003 г. из экранизации «Властелина Колец» о победе Арагорна над алчными ордами Мордора узнали миллионы людей, никогда не слышавших о битве на реке Лех. Отшлифованная и переупакованная для XXI в. история о том, как Оттон Великий защитил христианский мир, по-прежнему зачаровывала.

Но летом 2014 г. вспоминать о ней раз за разом приходилось с иронией. Желание примерить мантию Оттона посетило не канцлера Германии, а премьер-министра Венгрии. Виктор Орбан до недавнего времени называл себя атеистом, но это не помешало ему, словно новому Оттону, усомниться, могут ли некрещёные мигранты по-настоящему интегрироваться в европейское общество. «Это важный вопрос, поскольку у Европы и европейской культуры – христианские корни». В сентябре, приказав полиции снимать беженцев с поездов и построить заграждения вдоль южной границы Венгрии, он предупредил, что на кону стоит душа Европы. Меркель, наблюдая за развитием миграционного кризиса, пришла к аналогичному выводу, но её реакция на происходящее была прямо противоположной. Она отказалась закрыть границы Германии, хотя к этому её пытались принудить министры, входившие в её собственную правящую коалицию. Толпы сирийцев, афганцев и иракцев заполонили Баварию. Вскоре в день уже прибывало больше десяти тысяч человек. На вокзалах их приветствовали толпы местных жителей; футбольные фанаты на стадионах демонстрировали им свою поддержку во время матчей. Подобные сцены, объявила госпожа канцлер, «позволяют нам гордиться своей страной» [1016].