Доминум

Прошла неделя. В последние дни после выполнения заданий я часто выбирался в синий лес перед Соларумом. Бродил там, но, натыкаясь на других протекторов или адъютов, неизменно сворачивал на скрытую тропинку, по которой никто не ходил. Иногда я по часу сидел перед фиолетовым деревом, при этом изучая собственную душу и пытаясь найти выход из зеркального лабиринта. В том укромном участке леса было тихо, безлюдно. Он походил на какую-то святыню. Я не привык там кого-либо встречать, поэтому был очень удивлен, когда, придя туда однажды, обнаружил сидящего перед деревом человека.

– Тисус? – оторопел я. – Что ты здесь делаешь?

Тощий протектор даже не обернулся.

– Встречный вопрос. Что, тоже решил, будто это место пригодно для долгих размышлений?

Так вот кто вытоптал тропинку.

– Как тебе среди нас? – внезапно спросил Тисус, когда я встал рядом. – Обвыкаешься?

Я растерянно окинул взглядом свою форму. Теперь она не была пустой, как у новичка. На погонах появилось созвездие Стрельца, а на груди – его символ.

Мерцающий бледный свет дерева падал на осунувшееся лицо Весов. Прежде чем я успел ответить, он хрипло продолжил:

– Славная была церемония посвящения, очень яркая. Да… они такое любят. Им нравится притворяться, что все имеет смысл, значение. А на деле могли бы и без этого.

– О ком ты? – не понял я.

– О протекторах. Им нравится красиво хоронить себя задолго до смерти.

– Но ты тоже протектор.

Его смех напоминал скрежетание старой калитки.

– Разве я похож на протектора, парень? Явно нет. Я не бросаюсь на смерть, как вы, полоумные. Я другой.

Я мгновенно вскипел. Наружу вырвался давно назревавший вопрос.

– И чем это, интересно, ты отличаешься от всех нас, а? Отсиживаешься в Соларуме, носа на охоту не высовываешь. Нас всех избрали звезды, чтобы мы оберегали людей от опасности! А ты трусливо прячешься. Это низко.

– Скажи мне, Стрелец, что есть это дерево?

– Какое-то растение с другой планеты.

– Нет, – качнул головой Тисус. – Оно целиком и полностью отсюда. Но что внутри?

Словно по приглашению я приблизился к дереву, оглядел его и, подняв руку, коснулся. На ощупь кора была абсолютно гладкой и прохладной. Но внезапно в воздухе заскользили образы. Мне показалось, что вокруг выросли заснеженные скалы. Я стоял на самой вершине мира и смотрел, как с холодных чистых небес падают синие искры. Дул пронзительный ветер, приносящий с собой картины. Годы, тысячелетия. Сотни мертвых лиц. И все внутри Соларума.

Я пораженно взглянул на собственные пальцы.

– Ну? – требовательно вопросил Тисус. – Почувствовал?

– Это же… твоя душа… – выдохнул я и обернулся. – Но как?

– Когда Шакаре взбрело в голову создать кандидатов, у нее были подопытные. И два финальных пациента.

– Я думал, в мир был выпущен только один носитель.

– Ага. Один. Второй был браком. И это я. – Тисус шумно и с присвистом вздохнул. – У нее не вышло разделить мои эфиры, вместо этого бестия с корнями вырвала мне душу. Криворукой тогда была, что с нее взять. И вселила все три осколка в это треклятое полено.

– Но как ты не погибаешь?

– Некоторым из нас при слиянии со звездным Светом везет стать ближе к эквилибрумам, чем другим. Мне вот повезло. Или нет. Оболочка функционирует и без прямого контакта с душой. Она как бы одновременно часть и не часть этого тела. Душа создает поле, находясь в котором, я могу трезво мыслить. Благодаря растениям мой эфир растекся по всему лесу. Это сделало радиус еще шире. Но вот стоит выйти за него – и я труп. Можно сказать, что и это аномалия и я тоже монструм, хоть и в меньшей степени, чем был ты.

– Так ты поэтому тут все время торчишь? – догадался я и тут же сник. – Как давно ты в Соларуме?

– Настолько давно, что лучше б помер, – признался Тисус. – Но смерти я боюсь. И Обливиона тоже. Я столько лет не видел солнца… а остальной свет теперь приносит боль.

Тисус медленно снял очки. Его глаза были огромными, впалыми, поблекшими. Под ними залегли тени. Он посмотрел на меня, и, помимо темной синевы радужки, я увидел раскрасневшиеся белки. И, только присмотревшись, можно было заметить запечатанную в глазах манипуляцию – сильную и наложенную прямо на душу. Она была сделана наспех, иначе ее бы никто не замечал.

– Я не сражаюсь, я наблюдаю, – устало сказал Тисус. – Сотнями лет слежу за тем, как сменяются протекторы. Вы все уходите, мрете один за другим, а я остаюсь. Постоянно вижу осуждение в ваших глазах и вопрос: «Тисус, почему ты не наложишь на себя руки?» – Протектор горько усмехнулся. – Тысячи лет я попусту занимаю место того, кто мог бы сражаться за Свет. Эти гаденькие мысли проносятся в их головах, я знаю, не дурак. Но что поделать? Сам я с собой не покончу, да и они не будут мне в этом помогать, кишка тонка – марать душонку. К тому же я кладезь знаний. Хоть в чем-то удается быть полезным, даже смешно.

Весы медленно и крайне пугающе улыбнулся тонкими сухими губами.

– Хочешь немного мудрости, Максимус? Я не часто говорю это кому-либо из вас – вы все равно скоро погибнете, так чего ради вас кислород переводить. Но ты уже пережил такое, что этим пустотелым и не снилось.