Домой

Володя заколебался. Арсений Васильевич толк в пирожных понимал и всегда приносил домой самые вкусные. Он нерешительно пошел за Ниной. Дома она принялась накрывать на стол.

– Так вот, и Миша…

Володя вспыхнул:

– Я пойду домой! Не буду пирожных.

– Ну как хочешь, – согласилась Нина, – я только договорю, и ты пойдешь. Я что сказать хотела – Миша умный, конечно, но иногда смешной. Мне раньше с ним так весело было, а все равно всего веселее с тобой. Я вчера о тебе целый вечер думала! Хорошо все-таки, что мы с тобой подружились. Ну что, пойдешь домой? Или пирожное все-таки? Тут и трубочки с белым кремом есть, как ты любишь.

Арсений Васильевич вернулся, как и обещал, через два часа. Детей он застал за столом – Нина зевала над Володиной игрой, а он старательно объяснял ей, почему ходить так, как она, нельзя:

– Ты просто сразу подсказываешь мне, какая у меня цифра!

– Играете?

– Он в лото не хочет! – пожаловалась Нина.

– Ну Нина, мы же шесть раз в лото играли! – сказал Володя.

На столе стояла пустая коробка из-под пирожных. Арсений Васильевич усмехнулся:

– Вкусные?

– Ой, мы все съели! – воскликнул Володя, – и вам не оставили, Арсений Васильевич… Это я виноват – задумался и все съел…

– Ничего не все ты, – отозвалась Нина, – мы пополам… ты тоже хотел, папа?

– Нет, Ниночка, ты знаешь, я сладкого мало ем… Володенька, уже поздно, тебя дома не хватятся?

– Ой! – опомнился мальчик, – мне уже давно пора… Я побегу, Нина, Арсений Васильевич.

Володя выскочил за дверь. Дома сегодня ждали в гости Нильсона, он, конечно, уже пришел… если уже не ушел! Как он мог так забыть про время?

Дома было тихо. Володя разочарованно вздохнул. Если Нильсон и был, то уже ушел. Володя открыл дверь в гостиную. Мама с отцом сидели за маленьким столиком, пили кофе.

– Вернулся? – спросил отец, оборачиваясь к сыну.

– Да… Извините, что я поздно! Нильсон ушел уже?

– Ушел. Он недолго был. Ну, а ты как? Весело было у Нины? – спросила мама.

– Да, мы играли.

– Ужинали?

– Пили чай с пирожными.

– Ну хорошо.

Володя сел в глубокое кресло. Мама с отцом продолжали разговаривать.

– Зря он так, – задумчиво сказал отец.

– А как надо? Ты что, боишься их?

– В какой-то мере, – серьезно сказал отец, – и на месте Микаэля я бы поостерегся.

– Но он совершенно прав! – возмущенно сказала мама, – какие собрания? Какие комитеты? Он правильно разогнал эту компанию, правильно пошел к руководству…

– Как бы ему это не аукнулось, Соня.

Володя прислушался.

– Папа, мама, что-то случилось? Вы о Нильсоне?

– О Нильсоне, – рассеянно сказал отец, – ничего не случилось.

– На заводе у папы рабочие устроили собрание, а Нильсон отправил их работать, пригрозив доложить начальству. Они не послушались, и он рассказал директору.

– И правильно, – сказал Володя.

Отец встал:

– Ладно, мои дорогие, я пойду поработаю.

Володя проводил его взглядом, потом встал и подошел к столику:

– Мамочка, можно мне кофе?

– Можно, конечно. Принеси чашку, я тебе налью. Не знала, что ты любишь кофе!

С полной чашкой Володя сел в кресло, где только что сидел отец:

– Мамочка, похож я на папу?

Мама пригляделась:

– Даже не знаю… Ты ни на кого из нас не похож, Володя, даже не знаю, почему… Глаза голубые…

Володя улыбнулся и отпил из чашки.

– Ну что, в гимназию скоро? – сказала мама сочувственно.

– Да… Не хочется!

– Как же не хочется, Володя. Ну да ладно. Ты отдохнул за каникулы?

– Да, конечно. Весело было… Мамочка, почему папа тревожится?

Мама пожала плечами:

– Папа говорит, что время сейчас непростое.

Нина в это время весело рассказывала отцу:

– Ты, папа, зачем ему эту игру подарил? Он в нее все время играть хочет, а я не понимаю ничего! Фишки, карточки!

Арсений Васильевич улыбнулся:

– Ну, уж как-нибудь.

– Ты где был, папа?

– Да к приятелю заходил.

– Опять про скучное говорили?

– Про скучное?

– Как вчера! Что будет, что будет…

– Да правда тревожно, Ниночка…. Не люблю я перемен!

– Давай чай пить? – перебила Нина.

– Давай, – согласился Арсений Васильевич.

На душе у него было неспокойно. В политике Арсений Васильевич не понимал ровным счетом ничего, но, как любой коммерсант, чувствовал какую-то опасность.

И оказался прав.

***

Утром Володя проснулся от встревоженных голосов. Дуняша громко говорила в коридоре:

– И вот, Софья Моисеевна, нету хлеба. Очереди уже с утра! Я уж все обегала, нигде нету. Зашла к Смирнову, у него муки купила, сама буду печь. Я печь-то не больно искусна, вы уж простите, если не получится…

– Да о чем ты говоришь, Дуня! Такие события.

Володя вышел в коридор:

– Случилось что-то, мамочка?

Мама мельком глянула на него:

– Собирайся в гимназию.

На улицах бродили толпы, около лавок и магазинов толпился народ. Володя удивленно оглядывался.

В гимназии тоже было неспокойно. Старшеклассники громко что-то обсуждали, учителя почти не делали им замечаний. Штемберг не показывался.

Дома ругалась Дуняша:

– Ну вот не умею я печь хлеб, не умею! Что это вышло такое? Хоть об стол стучи… Володенька, ты голодный пришел? А мне тебя и покормить нечем – ничего не варила, все с хлебом вожусь…

– Вы печете хлеб?